Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю

Из Вены Роберт отправился на зимовку в Ниццу. Его здоровье снова ухудшилось, он перенес новый приступ «кавказской лихорадки», который пришлось лечить мышьяком, к тому же его мучили застои крови в мозге. Что на деле было болезнью, а что ипохондрией, неясно. Навестивший его Альфред констатировал, что всё не так уж плохо. В Ницце Роберт находился до середины мая 1881 года, а с начала августа поселился на чешском курорте Карлсбад, который неоднократно посещал и до этого. В сентябре 1881 года Роберт вернулся в Вену, где пробыл всю осень. «Мне советуют провести зиму на Ривьере или в Египте, что вполне совпадает с моим собственным мнением, – писал он Людвигу. – Длительное пребывание в Баку сделало северные зимы для меня непереносимыми, но, несмотря на это, я бы хотел сначала посетить Стокгольм, это моя обязанность по отношению к жене и детям, будь это даже во вред здоровью». Когда Роберт вернулся к семье, неясно, но, вероятно, к Рождеству 1881 года.

Полин снимала квартиру в самом центре Стокгольма. Помимо двух служанок, с семьей проживали старая няня Сельма Шарлин и сын Людвига Карл, который учился в Высшем техническом учебном заведении, коим после 1877 года стал Технологический институт. В Стокгольме Роберт продолжал тревожиться о своем здоровье. Икра, присылаемая Людвигом, высоко ценилась друзьями и знакомыми, но сам Роберт не мог прикоснуться к ней из‑за больной селезенки. Он также отказывался есть мясо и рыбу, жил «исключительно овощами, что для холодного климата является слишком постной диетой». На случай своей смерти он решил купить недвижимость, на доходы с которой могла бы существовать семья. Капитала, который был при нем, было недостаточно, и Роберт попросил Людвига помочь продать десять своих паев в нефтяном товариществе: «С одной стороны, очень больно отказываться от этих превосходных ценных бумаг, с другой – мой больной характер требует определенного покоя, чего вряд ли возможно достигнуть иным образом». Эти паи были частью новой эмиссии 1880 года, Людвигу не хотелось, чтобы паи попали в чужие руки, и он заявил, что готов выкупить их, но так как Альфред хотел увеличить свой пакет он отказался от них в его пользу. Таким образом, паи остались в семье.

По завершении этой сделки Роберт в июне 1882 года снова уехал в Карлсбад. Сделав небольшой перерыв, чтобы отпраздновать день рождения матери в сентябре, он продолжил свои странствования, очутившись в Мерано в Южном Тироле, где оставался до Рождества. Его беспокойная душа была такой же неизлечимой, как его ипохондрия. «С отшельнической жизнью я тоже знаком, но в обществе книг, чернил и дел, – прокомментировал путешествия брата Альфред. – Однако тяжелее, чем ссоры и деловая суета <…>, является для нашего братца Роберта тяжелый гнет круглый год лечить свои недуги». Следующее лето Роберт провел на водах в Мариенбаде.

Продажа десяти паев была первым шагом в стремлении Роберта переместить капитал и ценные бумаги в Швецию. «С учетом возраста и болезней» и для того, чтобы обеспечить будущее своей семьи, он выписал зимой 1884 года большое количество паев и купонов «Бранобеля», а также наличные деньги из Петербурга. Одновременно он попросил бакинскую контору отправить хранимое там завещание в Стокгольм.

Недвижимость в шведской столице так и не была куплена. Вместо этого было приобретено имение. В феврале 1884 года Роберт ответил на объявление в газете о продаже «большого имения с прекрасным местоположением <…> недалеко от железнодорожной станции и пароходной пристани». Владение включало тысячу гектаров пахотных и пшеничных земель, лугов, лесов и пастбищ, собственную мельницу и лесопилку. Имелся и скот: сто сорок коров, пятьдесят волов, десять лошадей и шестьдесят овец. Запрашиваемая цена за землю, хозяйство, машины, лесопилку и инвентарь составляла 350 тысяч шведских крон, в стоимость также был включен ипотечный кредит на сто пятьдесят тысяч. Имение называлось Йето [Getå] и располагалось на берегу залива Балтийского моря, недалеко от города Норрчёпинг. Для покупки Роберт выписал из петербургской конторы еще 25 тысяч рублей.

Спустя месяц, в Троицын день 1884 года, он принял первых гостей в новой роли землевладельца: брата Людвига «со своим бабьем» – помимо жены Эдлы, скорее всего, были дочери Анна (р. 1866), Мина (р. 1873), Ингрид (р. 1879) и Марта (р. 1881). «Этот день был настолько приятным, что наверно, сохранится у каждого в уголке памяти, – написал Роберт Альфреду Тёрнквисту. – Однако больше всего этому способствовали природная красота и отличная погода, из‑за чего у всех было умиротворенное и веселое настроение». Начиная с 1884 года Роберт с семьей проводили каждое лето в Йето, а в 1889 году они переехали туда навсегда. В своем имении Роберт в основном занимался улучшением хозяйства, он расширил его и выстроил несколько теплиц. Чертежи для дома и печей делал сам.

Йето. Флигель слева – пристройка Роберта, который виден на крыльце