Ночь

– Кто без денег – могут ехать на тендере, – он кивнул на прицеп, который помещался за кабиной мастодонта.

Из клубов пара по-импрессионистски вырисовался Команданте. Он снова больше напоминал попа, чем главаря хунты, из чего я сделал вывод, что козлоногие в очередной раз проигнорировали компанию заинтересованного во встрече с ними поставщика энергоносителей.

– Погрузка закончена, – отчитался он. – Готовы цеплять вагон и отправляться.

– А нельзя ли мне присоединиться к вам? – спросил я осторожно, не представляя, что это значит – «ехать на тендере». Комфортного путешествия тендер не обещал.

Команданте покосился на меня, долго колебался, размышляя, стою ли я вообще ответа. Наконец скривил рот и процедил:

– В вагон с цинком допущена только личная охрана Караванщика. Едем без артиллерии, поэтому вынужден отказать.

Я попробовал заглянуть в глаза лысому, но они все время косили куда-то в сторону – очевидно, когда разговор заходил о безопасности денежного предприятия, он становился чрезмерно осторожным и не обращал внимания на сантименты и личные привязанности.

– Может, вы мне хотя бы вернете мое ружье и нож, которые забрал ваш боец? – Я решился об этом попросить, потому что не был уверен, что по прибытии про меня снова не забудут и мои средства защиты не исчезнут по законам военного времени.

– Тоже нельзя, – нахально усмехнулся бородатый. Мстил за «Орден Желтого Дятла»? Или просто вредничал для поднятия настроения? – Напомните про конфискованное в Городе Света.

Мне показалось, что он прямо сейчас отдаст инструкции выкинуть мое ружье и нож из окна вагона в поле, чтобы потом мне впрямь их случайно не вернули.

– Это единственные средства защиты, которые у меня есть! – воззвал я к Караванщику. Но он, кажется, что-то подсчитывал в уме.

Олигарха и Команданте скрыл очередной паровой выдох дракона. Когда белые лохмы рассеялись, они куда-то пропали. Машинист смотрел на меня из окошка. Внутри монстра что-то грохнуло, его нутро вместе с белыми клубами выдало истошный визг, предупреждая, что сейчас слонопотам начнет движение. Сообразив, что локомотив готовится тронуться без меня, я схватился за скользкие от прикосновений железнодорожника поручни и поспешил наверх. Платоновский типаж встретил меня не самой вежливой из виденных мною в жизни гримас. Попробуй я описать двумя словами всю гамму эмоций, которая запечатлелась в облике погонщика стальных слонов, получилось бы «Куда прёшь?».

– Извините, пожалуйста! – заблеял я, понимая, что моя взволнованная манерность резко контрастирует с чугунным стилем жизни этого человека. – Я просто не понял, как это – «ехать на тендере». Где он находится?

Для большей красноречивости я повторял его движения, показывая на заднюю часть паровоза. Вагон, который был за ним прицеплен, представлял собой сплошной параллелепипед из проклепанного черного металла. Ни дверей, ни окон в нем не было.

– По рейке до задника водяного танка, там лестница наверх. – Машинист просканировал меня взглядом, явно сомневаясь, что человек, который любит поезда, может не знать, что значит «ехать на тендере». И добавил, обращаясь ко мне как к умственно отсталому: – Тендер – там, где уголь и вода хранится. Сзади – подъем на платформу. За угольным коробом приступка – можно сесть. Там и поедешь.

По его суровому лицу я понял, что сам Машинист много раз ездил на тендере, как ездили и многочисленные уважаемые им люди. Чтобы попасть на указанную им «рейку», мне пришлось зажечь налобник. Проход был не шире доски, хорошо, что по «тендеру» на уровне рук шел металлический прут, за который можно было ухватиться. Когда я сделал столько шагов, что заскочить обратно на приступку кабины стало решительно невозможно, массивный кит, к которому я был прилеплен, вздрогнул всем своим многотонным телом. Тяги на колесах сдвинулись. Ползунки, золотники, кулисы и дюжина других деталей, находившихся сейчас прямо под моими ступнями, со скрежетом пришли в движение.

Я чуть не слетел с рейки и вскрикнул громче, чем мог себе позволить фанат Платонова и паровых машин. Может быть, Машинист так меня проверял: выживет – поедет, не выживет – будет смазка для колес.

Перебирая потными руками черный скользкий прут, я быстро добрался до кормы этого агрегата. И увидел, что тут даже встать негде: сразу под ногами был зацеп с тормозной магистралью, за ним медленно ползли рельсы.