Ночь

– Кавалером Карнавала может стать только одинокий путешественник. Обычно мы проводим конкурс, но в этом году, – тут голос сделал многозначительную паузу, – условия оказались слишком строгими, и у нас не оказалось ни одного претендента. Хотя бал-открытие уже сегодня, после вечернего гудка. Так вот, многоуважаемый Книжник. Мы поздравляем вас, вы появились вовремя. Кавалером Карнавала должен стать мужчина, который придет в наш город без оружия и поклажи. Без имущества. С пустыми руками.

– И что это значит, быть «мужским воплощением праздника»? Я имею в виду, на практике? – Я решил сразу узнать, что написано маленькими буковками в контракте. Чтобы потом не пришлось срочно сматывать удочки.

– Мы хотели бы разместить вас в лучшем номере нашего лучшего отеля и пригласить бесплатно на все мероприятия, которые могут вас заинтересовать. У вас, собственно, только одно обязательство: быть счастливым. И позволить Даме Карнавала сопровождать вас. Ну и присутствовать на бале-открытии.

– Это уже три условия. – На всякий случай я скривил физиономию.

– О, поверьте, это как раз одно условие. Быть счастливым, проводить время с юной аристократкой и танцевать на балу – это одно и то же.

– Мне придется танцевать? – нахмурился я.

– Это пустая формальность. Никто не ждет от вас вальса в три па. Вы просто должны двигаться под музыку на закрытом открытии карнавала.

– Закрытом открытии? – повторил я за ней не сразу понятую фразу.

– Закрытое открытие… – В ее голосе слышалась улыбка. – Вы, наверное, еще слишком молоды, чтобы помнить, что до прихода Ночи именно «закрытое открытие» было основной формой светской жизни на наших землях.

Я подумал, что она недооценила мой возраст и переоценила знания по части светской жизни.

– Согласен, – тожественно сказал я в сторону таблички «Ждите».

– Мы не сомневались, что вы согласитесь забрать свой джек-пот, – усмехнулась в микрофон бабуля.

Центральная секция стены со щелью бойницы щелкнула и отползла в сторону. За ней оказался подсвеченный лампами дневного света коридор, туда я и шагнул.

– Направляйтесь в отель «Метрополь». Там вас будут ждать, – сказал голос мне вдогонку. Я было подумал, что мисс Марпл покажется после окончания нашего собеседования, но она так и осталась для меня голосом из динамика.

Коридор заканчивался металлической решеткой, створки которой разъехались в стороны, как только я ней приблизился. Создавалось ощущение, что, добыв электричество, руководители этого учреждения приложили максимум усилий в попытках восстановить все тоталитарные практики, изобретенные в минувшую эпоху, возобновить самое тошнотворное из погибшего мира, выглядеть «настоящим государством» хотя бы в том, что разговор с гостями ведется через звукоусилители. Попытки выглядели какими-то неловкими, натужными, даже эти решетки, скорее всего, какие-нибудь стажеры-пограничники разводили вручную. Лучше бы канализацию нормальную сделали.

За домами в стиле провинциального ампира бурлил, танцевал, пил, блевал, дудел в дудки и гремел в барабаны проспект. Прямо как на какой-нибудь большой тусовочной улице прежнего мира: Фамгулао в Сайгоне, Каосан в Бангкоке, Ла Рамбла в Барсе, Унтер ден Линден в Берлине. Люди катились лавиной, обтекая музыкантов, расположившихся так близко друг к другу, что грохот и крики сливались в единую какофонию.

Рядом с парнем, который обреченно выводил на гитаре «Белый снег, черный лед» забытого русского менестреля, подскакивали от энтузиазма шансонье с маленькими гармошками и скрипочками – они на хорошем французском исполняли репертуар «Серебряной свадьбы». В трех шагах располагались эквадорцы в цветных пончо. Выстроившись полукругом, с сосредоточенными лицами они выводили на флейтах пана тот самый мотив, без которого раньше не обходилась ни одна настоящая столица света. И возникало при взгляде на их лица ощущение, будто они не играют музыку, а ткут ткань бытия способом, известным только тем, кто происходит с берегов Амазонки. За эквадорцами протыкал воздух остреньким вступительным соло Wish you were here старый хиппан. Он просветленно улыбался, разрывая струны своей электрогитары, и половины зубов у него не было, а рядом стоял переносной динамик, из которого звучал старый как мир гитарный ритм «Пинк Флойд».

А лавина текла – не оглядываясь, не удивляясь небывалому взрыву веселья среди черных и мертвых пустошей. Я прошел мимо торговцев китайскими воздушными фонариками, приценился к хотдогу (полтора цинка, но у меня и того не было), шуганулся от крика мальчика с пачкой только отпечатанных на машинке листочков.

– Газета «Очевидец»! Продаем только новости от свидетелей! Народная диктатура Кальвария установила контроль над Горой! Царь Горы объявлен в розыск!