Ночь

На стене над столом было граффити – цапля с челкой, сидящая на троне, пафосу которого позавидовал бы кольщик бандитских татуировок. Трон был украшен и львиными мордами, и тигриными когтями, и колоннами, и пилястрами. Имелся даже небольшой акротерион на спинке.

– Вот отсюда, значит, все и рулится. – Он ткнул пальцем в странную инсталляцию, которая громоздилась под граффити. Отвлеченный большим числом результатов жизнедеятельности Семена Цапли, я сначала не обратил на нее внимания.

Оно выглядело как два толстенных грязноватых стекла, соединенных между собой и герметично склеенных по краям. Между ними поблескивала небольшая подвижная водяная линза. При каждом моем шаге половицы прогибались, стол вздрагивал и жидкость колыхалась.

– Тут, главное, пустой аквариум был. На двести литров, – объяснял ананасоголовый. – Чтобы офицеры скалярий выращивали в свободное от подготовки к Третьей мировой время. И когда Пастух мне свою задумку рассказал, я гадал: как он такую сложную штуку соберет? А он стекло из аквариума достал – оно там пластилином крепилось, клаву прицепил, провода подвел – и все! Изобретатель, отвечаю!

К столу тянулся толстый черный шнур. Под стеклянным «монитором» – пожелтевшая клавиатура, которую можно было хоть сейчас сдавать в музей: каждая клавиша – как отдельный домик, с небольшой ямкой для пальца сверху. Меня всегда интересовало, легко ли было на них нажимать? Или следовало бить с той же силой, что и по буковкам печатных машинок?

– Главное, я не знаю, почему Пастух именно меня выбрал. Я путешественником был. Шел с Зеленого Луга, после того как там женщины за мужиков взялись. У них как-то сразу много ко мне вопросов возникло. Типа ну не все творчество понимают. Оно, вообще, и должно иногда оскорблять. Типа про болезненное говорить. Поэтому пришлось бежать. Болтался по пустошам. По мелочи грабил – а кто не грабил? Я думаю, Пастух во мне типа творца разглядел. Не шахтеру же такое доверять.

Мы встали вплотную к столу. Цапля ткнул на пожелтевшей клавиатуре Esc. Клавиша подалась легко, с приятным пластиковым звуком. Я позавидовал писателям былых времен, которым посчастливилось писать вот за такими устройствами, похожими на фортепиано. Тем временем по воде пошла рябь, она оформилась в отдельные буковки – скругленные уголки, романский стиль:

HELLO MASTER HERON

Буквы не проступали в воде, они были сделаны из воды и воздуха – зеленоватая толща вокруг них отступала, обнажая текст. Глаз невольно отметил напластования изумрудного аквариумного грибка, который Семен Цапля не почесался смыть с «монитора».

– Вот, типа знакомься. Это и есть Оракул.

– Это? – выдохнул я.

– Нет, ну Оракул – это типа я. Я – Оракул. А это – мой голос. Я им говорю с тьмой. И с дикими.

Мне пришло в голову, что он действительно похож на лихую цаплю на бандитском троне. На всякий случай я поправил ружье на плече, потому что заметил, что мое оружие помогало ему как-то бороться с убежденностью в собственном величии. И правда, он почти сразу перешел обратно в режим гида, который ведет экскурсию по Рейхстагу.

– Наверху, рядом с панорамным световым передатчиком, – круговой сканер. Его тоже Пастух поставил. Я не знаю как. При мне Пастух наверх не лазил, да и не залезть туда человеку. Там на двухстах метрах секция лестницы вниз упала – разве что прямо по металлу карабкаться. Сканер автоматически считывает показания семнадцати световых вышек в населенных пунктах, что отсюда просматриваются. Они собирают по цепочке новости с остального мира. Все собранное система транслирует без моего участия, фильтруя сообщения, которые идут по второму кругу. Часто мне и личные сообщения сбрасывают. Это – самое смешное. Чукчи пишут: типа как нам жить? Скажи, о великий! О всеведущий! Я тут не очень сдерживаюсь. Ну, пишу: топчите коз, суки! Или там: пейте, сикуны! Или: любитесь со вспаханной земелькой! И они рапортуют: поклоняемся, о Оракул! Пьем! Топчем! Будет ли благоденствие? И я отвечаю: будет, олухи! Ждите типа! И они ждут! Дикие!

– Почему дикие? – не сдержал я раздражения.

– Так а кто еще в такой бред поверит?

Я хотел сказать: вот посмотрел бы я на тебя, поживи ты в населенной хищниками и бандитами тьме. Среди сел, где люди убивают себя, потому что им просто нечего есть. Среди туманов, где охотятся одичалые собаки размером с твой дизельный генератор. Во тьме, где единственный источник представлений о действительности – караванщики, которые тянут уголь или сладости под мертвым небом.

– Они же там реально тронулись все! – продолжал Оракул. – Вы новости читаете? – Его выпуклые зубы не желали заползать под губы. Мне хотелось шмякнуть по ним прикладом. Чтобы кукурузины лопнули и выкрошились. Но я слушал и старался дышать носом. Он продолжал трещать: – Вот, смотрите, давайте почитаем. Тэкс. Контрал Эм.

Вода за стеклом приняла форму движущихся снизу вверх строк. Буквы скользили по площадочке, освобожденной от воды, поднимались из воды и в воду же возвращались.