Ночь

– Что будем с ним делать, товарищ Караванщик? – с иронией в голосе обратился саркастичный к властному. – Предлагаю стрельнуть в сторонке, просто на всякий случай. Чтобы минимизировать риски. Вдруг и правда свиножопый. – Мне показалось, что он шутит. Он снова обратился к моему захватчику: – А оружие было у него?

Тот молча показал мой нож и ружье.

– А можно ли мне поинтересоваться, как зовут по имени этого вот вашего специалиста? – нетерпеливо спросил у кого-то властный голос изнутри фургона. – Я их все время путаю, потому что похожи они, как селедки в бочке Хацкеля Мордуховича Шагала, я вам скажу. Третий сон без отдыха, а как обратиться – не знаю.

– Этот – рядовой взвода альфа, фронтальное обеспечение.

– А имя, данное мамой, которая его родила в этот многогрустный мир, у него есть?

– Как тебя зовут? Саша, кажется?

– Сергий, – ответил неуверенно мой компаньон. Видимо, он уже сам успел забыть свое человеческое имя.

– Сереженька! Дорогой вы мой! Вы видите у встреченного нами сельского жителя свиное рыло? Или, может, копыта? Тоже нет? Так я вам скажу, Сереженька, что этот деревенский и свинорылые – это две большие разницы! Вы куда шли себе? – спросил голос у меня.

– В Город Света. – Я поднял голову, жмурясь в свете прожектора.

– Вот видите, Сереженька, человек из тьмы тянется к свету! Называет себя Книжником! Может, даже и стихи пишет. Я вам скажу, Сереженька, у этого поселянина может быть выдающееся будущее! Как у Марка Иосифовича Консельсона!

– Нам пора двигаться вперед. Стоять небезопасно, – напомнили сзади.

– И я вас удивлю, Сереженька, но мы возьмем этого деревенского жителя с собой, чтобы поговорить о том, как сегодня живется молодежи, – заявил тот, кого называли Караванщиком.

– Да вы что! Нельзя! Ну никак! Это нарушение протоколов безопасности! – ответил ему кто-то внутри.

– Ой, я вас умоляю! Не надо вести себя так, будто я ваш пассажир! Это вы и весь ваш ЦАХАЛ – мои пассажиры! – отрезал Караванщик. – Лезьте сюда, молодой человек, – приказал он.

Я поднялся на ноги и, хромая, приблизился к фургону. Оттуда снова спросили, почему я хромаю, и я повторил про «жабу», мне ответили что-то про «геноцид» («вы посмотрите, этот доходяга совершенно еле ходит, эти ваши костоломы достали молодому поэту ногу из суставов!»), и кончилось все тем, что Сережа чуть ли не внес меня в фургон, получив показательный выговор за нанесение телесных повреждений мирному населению. Мое ружье и нож он при этом забрал с собой.

За листами брони скрывалась просторная платформа, вся заставленная стальными сундуками. По бокам были втиснуты длинные кожаные диванчики. Над головами пассажиров смыкались полукруглые ребра брезентовой крыши. Но сейчас ткань была снята – наверное, ее убрали для улучшения кругового обзора, когда караван вышел из зоны дождя.

На одном из диванчиков горел в треть мощности садовый диодник. Благодаря ему я разглядел лысого старика с орлиным носом и виноватым выражением лица. К мочке его левого уха была прилеплена белесая сфера размером с фасолину. Она блестела бы, кажется, даже если б на нее не падал свет от фонаря. Я сразу же отверг мысль, что это может быть бриллиант, потому что, во-первых, кто теперь носит бриллианты? И, во-вторых, таких крупных бриллиантов просто не бывает на людях. Орлиноносый держался с достоинством, хотя одет был без особого лоска: теплый темный функционал. Никакого стиля в нем не просматривалось. Ощущение величественности исходило из общего расклада, которому не мешала даже его манера говорить – многословная, с вопросительными интонациями. Просто с первого взгляда на сцену было понятно, что этот лысый тут – главный.

Напротив него на диване сидел бородатый мужик в кепке а-ля Фидель. Он был похож на предводителя хунты в обедневшей латиноамериканской стране. Добрый с лица, животастый, с белой и какой-то нарядной кобурой, застегнутой на золотую пуговицу. Белые кожаные перчатки Команданте засунул под погон утепленного френча. Ботинки на нем были цвета кофе с молоком. Его образу не хватало разве что черных квадратных очков. И, конечно же, сигары. Зато имелось неожиданное дополнение: огромный православный крест. В совокупности с лохматой бородой и крепкой шеей крест придавал образу Команданте еще и выразительный поповский акцент. Видимо, без духовности работать командиром наемников сложно.

Сзади, у облепленной броней платформы с движущейся по кругу пушкой, мелькали три молодых солдата. Пока Команданте не смотрел в их сторону, они втихаря играли в карты, но, когда на них падал его тяжелый взгляд, они, не откладывая карт, делали вид, что собирают снаряды в ленту. Вместе с расхлябанным возничим, который выглядел так, будто правил уже третьи сутки подряд, компания напоминала бригаду Василия Чапаева, которая то ли едет отбивать станицы у грабителей, то ли сама собирается кого-нибудь ограбить во славу Красной армии.