Ночь борьбы

В трамвае по пути домой не произошло ничего неловкого, за исключением того, что бабуля спросила, было ли у меня сегодня опорожнение кишечника. Но она спросила шепотом. Она делала успехи. В трамвае почти никого не было, кроме одного мужчины, который сказал нам, что инопланетянин воткнул ему в задницу передатчик и теперь следит за ним. Бабуля сказала «ой», а он ответил, что больше не чувствует передатчик, но знает, что он там. Затем бабуля и мужчина заговорили про «Рэпторс», и мужчина не мог поверить, как много бабуля знает про баскетбол. Она выпендривалась, рассказывая ему всевозможные статистические данные. Мужчина сказал, что есть вещи, про которые легко узнать, просто посмотрев телевизор, например про «Рэпторс». Но есть и другие вещи, сложнее: например, инопланетянам приходится изучать людей, вживляя передатчики им в задницы. Бабуля сказала мужчине, что это истинная правда, но она лучше будет узнавать все из телевизора, чем втыкать людям в задницы всякие устройства. Мужчина сказал, что правда – это правда, она как уникальность, не бывает суперправды или частичной уникальности. Есть просто правда и просто уникальность. Затем он сказал:

– Вы меня понимаете?

Я сказала:

– Понимаю-понимаю, – как Зайнаб из аптеки. Мы все стукнулись кулаками. После этого мужчина очень тяжело вздохнул, как будто только что закончил всю свою работу на день.

Когда мы вернулись домой, мама готовила ужин с включенной музыкой. Она подпевала. «Я встречусь с тобой позже в чьем-нибудь офисе. О! О! О!»[26] Она была в хорошем настроении по какой-то ужасающей причине. Может быть, потому, что помощница режиссера на репетиции сказала ей, что она больше не злится на маму за то, что мама назвала ее неграмотной – чего она на самом деле не делала, ну да ладно, – и они договорились устроить веганский бранч. А может быть, потому, что мы с бабулей уезжали во Фресно на целых десять дней. Мама рассказала нам, что звонил Уиллит Браун, хотел поговорить о спасении с ней или с бабулей, и она сказала: «Не туда попали, это сатана». Она сказала Уиллиту Брауну, что слышала, как он поливал ее дерьмом, а это неприемлемо, и ему лучше прекратить и воздержаться, иначе она увидится с ним в аду, а под адом она подразумевала суд мелких тяжб по обвинению в домогательствах, преследовании и запугивании. Было ясно: мама думала, что она заслуживает золотую олимпийскую медаль за свой ум.

Мама сказала бабуле, что ее стрижка и ногти на руках и ногах выглядят красиво и очень по-южнокалифорнийски, хотя Фресно находится в самом центре Калифорнии, а бабуля потерла подбородок и сказала, что, по крайней мере, она больше не похожа на Джеймса Хардена. Мама слишком сильно смеялась над всеми бабулиными историями про сегодняшний день, особенно над той, что про клуб «Только для твоих глаз».

– О боже, Суив, – сказала она. – Это, должно быть, убило тебя! – Затем она сказала: – О боже, думаю, меня сейчас стошнит.

Она побежала в бабулину ванную. Это был день ужасных зрелищ и звуков.

«Держись, Горд, – сказала я про себя. – Просто смотри своему врагу прямо в глаза и продолжай двигаться вперед». Иногда, даже несмотря на то, что у мамы «третий триместр, мистер!», ее до сих пор тошнит, о чем она говорила с доктором, и доктор сказал, что это, вероятно, просто нервы, и мама была из-за этого в ярости, потому что доктора плюют на все, что считают невнятным бабским дерьмом, и хотела найти другого доктора, который мог бы профессионально сообщить маме, что она умирает, но здесь невозможно найти другого врача, поэтому маме просто приходится жить со своими нервами и полностью здоровой.

– Оставь драму на сцене, мама! – сказала я. Бабуля сказала:

– Да, дорогая, неужели так плохо узнать, что ты в порядке?

– Ребята, почему вы вечно так делаете? – сказала мама.

Бабуля очень устала от того, что весь день провела вне дома, поэтому мама заставила ее лечь смотреть телевизор перед ужином. Из бабулиной комнаты доносились обычные леденящие кровь крики. После ужина я собрала свой маленький чемодан во Фресно и помогла бабуле пересчитать все ее таблетки, и мы вместе посмотрели игру «Рэпторс». Раздался звонок в дверь, и бабуля очнулась от своей дремоты в кресле, но не закричала «Бейсбол!». Мы с мамой посмотрели друг на друга – что, черт возьми, не так с бабулей? Я сказала:

– Бабуля! Прозвенел дверной звонок!

– Ой-ой! – сказала она. Она руками оторвала ноги от своей имперской оттоманки, поставила их на пол, вздохнула «хо-о-о-о-о», а потом наконец издала свой крик.

Я побежала к двери так быстро, как только могла. Это был Джей Гэтсби. Он сразу вступил на крыльцо, оглядел гостиную через дверной проем и сказал:

– Ага! Взрослые здесь, к счастью.

Мама с бабулей посмотрели на него. Они не улыбнулись. Они не встали. Они ничего не сказали. Потом мама произнесла:

– Почему вы в нашем доме?

А бабуля сказала:

– Или, иначе говоря, чем мы можем вам помочь?