Ночь черного хрусталя

— Огню: там их кремируют.

— Прошу извинить. Итак: перед этой печальной процедурой вправе ли Пристань воспользоваться некоторыми частями организма покойного, чтобы использовать их для пересадки людям, для которых это может означать возвращение к жизни?

— Это юридическая постановка вопроса, а не медицинская.

— Хорошо. С медицинской точки зрения это возможно?

Профессор с трудом скрыл улыбку: адвокат разошелся так, словно и в самом деле выступал перед присяжными.

— Все зависит от конкретного случая, — сказал он таким тоном, будто читал лекцию в медицинском колледже. — Если скончавшийся не страдал тяжкими инфекционными заболеваниями, какие могли бы в дальнейшем, после пересадки тканей, нанести ущерб здоровью того, кому они пересажены, и если сами по себе эти органы вполне здоровы, такие пересадки вполне оправданы. При условии, разумеется, что нужный орган изымается немедленно после наступления клинической смерти, изымается профессионально и вплоть до трансплантации содержится в необходимых для его полной сохранности условиях.

— Очень хорошо. А в Пристани такая обстановка есть?

— М-м… Я бы сказал, что такие условия имеются.

— Вот и прелестно. Итак, медицинская сторона вопроса ясна. Что же касается юридической, то, насколько мне известно, условием принятия ветерана в приют — одним из основных условий — служит подписание им соответствующего документа, дающего Пристани право поступить именно так после кончины этого лица. Разумеется, такое завещательное распоряжение могло бы в известных обстоятельствах оспорено родными и близкими усопшего даже и в судебном порядке; однако мы уже говорили о том, что родных у них не бывает, а если они где-то и есть, то им на все это совершенно наплевать. Не забудьте, что все это ветераны маленьких, жестоких локальных войн, происходящих черт знает где, не вызывающих интереса ни у кого, кроме самых заядлых альтруистов: Африка, Южная Америка, какие-то уголки Азии… Это не мировая война, это не Вьетнам или Афганистан, не Балканы даже. Эти люди никому не нужны. Итак, если нечто подобное в Пристани и делается, то никакого нарушения закона при этом не происходит. Могут, конечно, по неопытности или просто незнанию пренебречь соответствующим документальным оформлением, однако за такое нарушение суд не карает, это уже скорее область профессиональной этики.

— Вы правы.

— Далее. Пристань, как мы с вами уже отметили, учреждение небогатое.

— Это еще мягко сказано.

— И помощь, которую, по вашим словам, нередко оказывает «Гортензия» этому бедному Приюту, им никак не оплачивается — я имею в виду деньги.

— Разумеется, нет.

— Но персонал Пристани наверняка испытывает немалую благодарность вам за эту буквально бесценную помощь.

— В данном случае вы правы. Хотя в современной реальности благодарность не является широко распространенным качеством нашего общества…

Это была одна из любимых тем профессора Юровица, и адвокату это было давно и хорошо известно.

— Разумеется. Но об этом потом. Мы остановились на том, что Пристань все-таки испытывает благодарность. И ощущает немалые моральные неудобства оттого, что никак не может компенсировать вам ваши услуги, не так ли?

— Ну, нечто подобное действительно имеет место.

— С другой же стороны, репутация «Гортензии» так высока повсеместно, что наплыв желающих лечь в вашу клинику не только не слабеет, но напротив, увеличивается; и вы начинаете — вернее, уже некоторое время тому назад начали — испытывать недостаток в материалах для трансплантации. У вас возникали, возможно, даже перебои, а кому-то вы были вынуждены отказать, что для вас очень тяжело и противоречит вашим принципам.

— Вряд ли можно сформулировать это положение лучше.

— И вот в один прекрасный день кому-то в Пристани пришла в голову светлая мысль: а не могут ли они хоть частично погасить свой долг благодарности «Гортензии», предложив ей изымать и использовать для своей деятельности то, о чем мы с вами только что говорили, — пригодные для трансплантации органы скончавшихся в Пристани ветеранов. Допустим, вам было сделано такое предложение, и вы, после тщательного обдумывания, согласились.

— Так оно и было.

— Так или почти так — не имеет значения. Важно другое: эти органы передаются в ваше распоряжение совершенно бесплатно, не так ли?

— Само собой разумеется! Их возможная стоимость многократно покрывается работой наших врачей в Пристани Ветеранов.

— Иными словами, вы их не покупаете. Не перевозите через границу. И, следовательно, не должны платить ни цента, ни пфеннига, ни су, ни мараведиса ни в качестве пошлины, ни в каком-либо другом качестве.

— Совершенно верно.

— С другой стороны, именно эти поступления трансплантатов, пусть не совсем официальные, но — и это главное — абсолютно законные и составляют разницу, к которой уже придираются страховщики и в которую, несомненно, вцепятся таможенники и налоговый департамент. Вот как мы с вами будем аргументировать в случае, если такая надобность возникнет.

— Все чудесно.

— Но, возможно, дело все же принимает более серьезный оборот.

— В чем суть?

— Мне звонили из Москвы.

— Кто? Берфитт?