Ночь дракона

Кицунэ дернул хвостом, и Юмеко загорелась прямо в моих объятиях.

Жар растекся по моим рукам, груди, лицу, но боли я не почувствовал. Юмеко тут же съежилась под натиском пламени и превратилась в горстку пепла, не проронив ни единого звука. Я сидел, не в силах ни вдохнуть, ни пошевелиться, ни даже подумать о чем-нибудь, и просто смотрел, как кицунэ-би с шипением гаснет. Мои руки опустели. Хотя нет…

Я нахмурился, обнаружив у себя на ладони… лист, маленький и на удивление нисколько не пострадавший от огня. Тоненькая струйка дыма рассеялась на ветру. От сердца отлегло, я снова задышал, а лис тем временем снова подал голос.

– Ну что же, Хакаимоно, – произнес он, вздохнув чуть ли не с печалью, и нагнулся, чтобы получше рассмотреть меня своими сверкающими желтыми глазами. – Продолжим. Теперь-то нас уже не отвлекут. Если пожелаешь, твоя смерть будет такой же безболезненной, как у нее. – Он открыл пасть пошире. В ней по-прежнему горел сине-белый свет. – Одна-единственная вспышка – и дело с концом. Так даже быстрее, чем мечом. Боги должны быть милосердны, в конце концов…

Я поднялся и посмотрел на огромного ёкая. Но тут, будто молния, с неба прилетел еще один Тацуми и вонзил свой меч в спину лису.

Лис взревел, встал на задние лапы, гневно задергал хвостами – он никак не ожидал такого поворота событий. Убийца демонов, спрыгнувший ему на спину, загорелся и исчез, но я почувствовал, что вокруг нас разлилась лисья магия. И правда: из огня вдруг вышли десятки Тацуми и Юмеко. Мрачно улыбаясь, первая Юмеко в строю шагнула вперед и подняла глаза на великана.

– Никакой ты не Предвестник, – объявила она. – Власть и бессмертие не делают тебя богом. Ками существуют, потому что люди почитают и любят их. И покуда есть надежда, мы продолжим бороться. Игра еще не окончена.

Юмеко подняла руку, и убийцы демонов бросились в атаку. Лис взвыл и начал пускать один поток пламени за другим, выжигая армию большими кусками, но те, кто успел к нему приблизиться, достали Камигороши. На шерсти лиса снова проступили кровавые пятна. Он закричал, высоко подпрыгнул, а когда приземлился, раздался огненный взрыв, такой мощный, что вполне смог бы погубить целую армию. Но все Юмеко подняли руки, у них на ладонях зажглись огоньки кицунэ-би и отогнали убийственное пламя, мирно поднявшись в воздух.

– Давай, Тацуми, – произнес голос у меня за спиной. Ее голос. Напряженный, уставший, но безошибочно узнаваемый. – Пока он еще не понял, что реально, а что нет. Положи конец всему этому.

Я улыбнулся, достал Камигороши и побежал в самую гущу безумия, лавируя меж языков пламени и моих собственных двойников – к лису, который возомнил себя богом. В отчаянной попытке защититься девятихвостый окружил себя стеной огня. Кицунэ-би взревело, молнии забегали по светлой шерсти, а воины, стоявшие ближе всего к ёкаю, мгновенно расплавились.

– Сейгецу!

Крик донесся со стороны деревьев – с того места, откуда я сам ушел несколько мгновений назад. Девятихвостый развернулся и с яростью уставился своими огромными глазами на девушку, стоящую у кромки сожженного леса. Ее тоже окутало мерцание лисьего пламени. Она была точно факел среди непроглядной ночи и отважно глядела на чудовище.

– Киёми-сама, – услышал я ее голос, несмотря на внушительное расстояние и громкий шум, – мы отомстим сегодня за тебя. И за все потерянные годы. Да наполнит мир твою душу.

Лис осклабился, раскрыл пасть, в которой снова вспыхнуло ослепительное сияние. Он шагнул вперед, сверкая глазами, а я подскочил, взобрался к нему на плечи и перерубил ему шею Камигороши.

Кицунэ пошатнулся. Еще секунду он стоял, распахнув пасть, и глядел на Юмеко. А потом голова повалилась вперед, отделившись от шеи. В воздух поднялись кровавые брызги, тяжелое тело пошатнулось и рухнуло. Я спрыгнул на землю и откатился в сторону. Вдруг навалилась такая усталость, что трудно было встать. Великан же забился в конвульсиях. По камням разбегались потоки крови. Девять хвостов извивались и хлестали землю – и было в этих исступленных движениях что-то завораживающее, – но потом застыли и они.

Я медленно поднялся, кривясь от боли: все ожоги, ссадины, порезы и раны, которые я до этого отказывался замечать, мгновенно и громогласно напомнили о себе. Армия моих двойников вокруг потихоньку редела, превращалась в дым и листья и развеивалась на ветру. Я сделал глубокий вдох, не думая о дыме и крови, наполнявших мои легкие, а потом медленно выдохнул, несмело сживаясь с мыслью о том, что битва окончена. Что мы победили, несмотря на все потери этой ночи, вопреки смерти и катастрофе.

– Тацуми!

Я поднял глаза. Сквозь дымовую завесу ко мне спешила Юмеко. Ее лицо было перепачкано сажей, одного рукава не хватало, а кровь бежала по руке и одежде. Но золотые глаза ликовали, а когда я поспешил к ней навстречу, к радости примешалось облегчение.

Я заключил Юмеко в объятия, больше не обращая внимания на островки боли по всему телу. Это было уже не важно. Я выстоял, Юмеко жива, и мы, как ни сложно в это поверить, убили Девятихвостого лиса, наделенного божественной силой.