Ночь дракона

На меня взглянула кицунэ с заостренными ушками и золотыми глазами. Я удовлетворенно кивнула. Посланники и представители других кланов часто не могли скрыть удивления при виде меня. И не из-за моей лисьей природы, открытой совсем немногим. Они ожидали увидеть пожилую даму, морщинистую старуху, умудренную опытом. А не девчонку, порой годящуюся им во внучки. Я отказывалась носить высокую прическу на затылке – гребни и шпильки больно царапали мне голову – и всегда ходила с распущенными волосами, длинными, до самого пояса. Я мало походила на мудрую и уважаемую правительницу, и вскоре, как в случае с госпожой Ханшу, поползли слухи. Пока что, учитывая изолированное положение наших островов, они оставались лишь слухами, но я понимала, что рано или поздно вся империя узнает, что даймё эксцентричного, «не от мира сего» Клана Луны – не вполне человек.

А мне было все равно. Пускай империя узнает, что даймё семейства Цуки – кицунэ. Это не изменит ни моих дел, ни клятвы беречь мой народ, семью и ками, живущих рядом.

Я отвернулась от зеркала, подошла к столу, осторожно взяла бумажный фонарик, лежащий в уголке. Он не был похож на круглые красные фонарики чочин, висящие на ниточках над дверями. Мой фонарик был приземистый и прямоугольный. Его тонкие бумажные стенки были белыми, и на каждой стороне густыми черными чернилами были выведены имена. Пять самых дорогих моему сердцу имен, пять душ, которые я никогда не забуду. Хино Окамэ, Тайо Дайсукэ, Рэйка, Суюки.

Каге Тацуми.

А вот имени Киёми-самы на фонарике не было, хотя я подумывала его туда добавить. Но все же праздник был посвящен памяти тех, кто бился и погиб в Ночь Дракона, кто отдал жизнь ради спасения империи. В честь усопших ближних устраивались и другие церемонии. Каждый год в ночь смерти даймё мы шли в одну из рощиц в лесу ками. Там, среди сотен кодама, духов, а порой даже при участии Великого Кирина мы отдавали дань памяти даймё Цуки и молились о том, чтобы ее мудрость и дальше вела меня верным путем. Пока что так и получалось. И вряд ли Киёми-сама обиделась бы, узнав, что ее имя не добавили на белый фонарик. Сегодня – время чествовать другие души.

Довольная собой, я вышла из комнаты и столкнулась с Цуки Акари, поджидавшей меня в коридоре с двумя вооруженными самураями. Акари была моей главной советницей и ближайшей подругой, а еще ошеломительно красивой девушкой, наделенной умом мудреца и хитростью бога обезьян. Нас можно было бы принять за сестер, и порой Акари вела себя мне под стать, но я помнила ее еще маленькой чумазой девчушкой, бегающей по садам при дворце. Особых советов она мне не давала, но у нее повсюду были свои информанты, поэтому она знала все, что происходит во дворце, и делилась со мной нужными сведениями.

– Юмеко-сама! – поприветствовала меня Акари, почтительно поклонившись (а вот улыбка вышла не вполне почтительная, но ее увидела лишь одна я). На публике моя советница была просто воплощением шарма и изящества – и только тогда называла меня «Юмеко-сама». – Солнце клонится к закату. Все ждут, пока даймё Клана Луны пустит по реке первый фонарик.

Я показала свою белую ношу.

– Я готова. Пойдем. Но сперва… – я строго взглянула на Акари. – Ты принесла, что я просила?

Девушка раздраженно вздохнула и достала палочку с тремя разноцветными рисовыми пирожными, нанизанными на нее, – это было популярное праздничное угощение. Я просияла, забрала у нее палочку, а самураи сделали вид, что ничего не заметили.

– Когда доедите, Юмеко-сама, – продолжила Акари, сделав особый упор на «сама», точно хотела напомнить, что даймё великого клана не пристало объедаться ярмарочными сластями, уж во всяком случае, на людях… – …загляните в главный зал, там вас ждет Каге Харуко. Она хочет о чем-то поговорить перед запуском фонариков.

– Да? – Я откусила кусочек от рисового шарика и пошла по коридору, размахивая палочкой. – Я слышала, что у нее ухудшилось здоровье – во всяком случае, она сама так сказала, когда уведомила, что не сможет посетить наш праздник. Интересно, почему она вдруг передумала?

– Уверена, можно прямо об этом спросить.

Мы в тишине дошли до главного зала, в котором сегодня было необычайно пусто. Все уже были на празднике или на берегах речушек, текущих через город, и ждали запуска фонариков.

Но в зале осталась небольшая группка людей – мужчин и женщин в узнаваемых черных и пурпурных одеждах Клана Тени. В самом центре, окруженная аристократами и самураями, сидела статная пожилая дама. В ее волосах поблескивала проседь, но годы не отняли у нее ни капли красоты. Она устроилась на подушке, скрестив ноги и выпрямив спину, и смежила веки, но, как только я остановилась напротив, тут же открыла глаза и пронзительно взглянула на меня.

– Харуко-сама, – я учтиво кивнула, и она ответила мне тем же. – Честно сказать, не ожидала вас тут увидеть. Вы ведь писали, что неважно себя чувствуете и не осилите путешествие.