Ночь, когда мы исчезли

* * *

Ночь, лампы фонарей, скрежет и стук зубовный. Александра, 27 лет, Лондон, she/her, тщится открутить вентиль отопления. Не получается, техник перестарался. Коченеющая примеряется к стопке распечатанных допросов Леонида Иры. Не сжечь ли их тепла ради, если в лаптопе есть копии?

Распечаток появилось много с той поры, как ресторан под окнами спрятал столы в отапливаемый зал. На остров обрушились холода.

Допросы прижаты к столешнице очень толстым томом. Немецкий историк изучил все документы «Клатта» и пришёл к тому же выводу, что и директор MI5: Ира выдумывал свои донесения. Историк не поленился и съездил на могилу Иры — тот умер в восемьдесят седьмом, завещав племяннице свои письма, книги и портрет в кирасирском мундире, написанный с фотографии, где ему двадцать пять.

Замолаживает. «Лаптопы, лаптопы, эх, лаптопы мои…» — напевает, а точнее, нанывает Александра, умещая себя во флисовые шаровары. Наконец экран вспыхивает, и вот уже клавиши клацают так мягко, будто по ним гуляет зверь с выпущенными когтями.

Потерявшись между карпатской мглой и мечущимися тенями платанов, Александра, не помнит сколько лет, блуждает по комнате и наконец садится за стол.

Поскольку моё исследование посвящено анархической мысли русского зарубежья, я хотела бы посвятить отдельное эссе осмыслению переписки Леонида Иры и Теи Ермолиной, пусть даже приведённой в пересказе Иры. Возможно, часть этого эссе будет позже включена в магистерскую диссертацию…

Меняя героев местами, Александра думает: «Ебучий патриархат въелся в сознание настолько, что даже я ставлю мужика первым».