Ночь, которая умирает

— Это все гамма-ориентированный полуотражатель. Каждый раз, когда позитронный луч, двигаясь по кругу, попадает на него, привод на секунду отключается. Придется его заменить.

— Сколько времени это займет?

— Несколько часов. Порядка двенадцати.

— Что?! Мы и так отстаем от графика!

Однако капитанское рычание Ларри ничуть не смутило.

— Ничем не могу помочь, капитан. Три часа уйдет только на продувку камеры гелием, прежде чем я смогу войти туда. Потом надо еще откалибровать новый полуотражатель, а на это требуется время. То есть я, конечно, могу откалибровать его приблизительно, но это будет только приблизительно. Вы сломаетесь раньше, чем доберетесь до орбиты Марса.

Капитан смерил его злобным взглядом.

— Ну так приступай!

Вернадский пробирался по кораблю, толкая перед собой цистерну с гелием. Псевдогравитацию на борту отключили, так что гигантский цилиндр ничего не весил, однако внушительная масса и инерция остались при нем и потому обращение с ним требовало особой осторожности. Дело осложнялось еще и тем, что сам Вернадский, естественно, тоже парил в невесомости.

Полностью сосредоточившись на лавировании в тесных коридорах корабля, Ларри ошибся поворотом и очутился в странном и затемненном помещении. Он успел только удивленно вскрикнуть, как откуда ни возьмись перед ним выросли двое здоровяков, вытолкали его вместе с цистерной из помещения и закрыли за ними дверь.

Он ничего не сказал, пока подсоединял цистерну к впускному клапану двигателя. Раздался тихий шелест — гелий под давлением устремился в камеру, вымывая радиоактивные газы в смиренно принимающую все пустоту космоса.

К этому времени любопытство Ларри взяло верх над благоразумием.

— А у вас, оказывается, силикотик на борту, капитан, — заявил он. — Здоровый такой.

Капитан медленно повернул голову и в упор посмотрел на инженера.

— Правда? — спросил он без всякого выражения.

— Я видел его мельком. А можно мне посмотреть на него без спешки?

— Зачем?

— Послушайте, капитан, — принялся канючить Вернадский, — я торчу на этом булыжнике уже полгода. Я перечитал все, что можно достать на астероидах, — а тут полно всякой писанины про силикотиков. Но я до сих пор не видел даже самого крошечного из них. Ну пожалуйста, а?

— По-моему, у тебя полно работы.

— Промывка гелием будет длиться еще три часа, а пока она не закончится, делать тут больше нечего. Капитан, а каково это, когда на корабле живет силикотик?

— Он всего лишь зверушка. Некоторые держат собак. А я — силикотика.

— А он у вас разговаривает?

Капитан побагровел.

— С чего ты вдруг спрашиваешь?

— Ну, некоторые из них умеют говорить и даже читать мысли.

— Да кто ты такой? Спец по этим тварям, что ли?

— Говорю же, я очень много о них читал. Бросьте, капитан. Давайте посмотрим на вашего питомца.

Вернадский изо всех сил старался не обращать внимания на то, что остальные двое из команды «Роберта К.» стоят по сторонам от него. Каждый из троих, включая капитана, превосходил Лари габаритами и весом. И каждый — Ларри чувствовал это печенкой — был вооружен.

— Чего вы так разволновались? — спросил он. — Я же не собираюсь его красть. Мне бы только взглянуть.

Возможно, его оставили в живых только потому, что двигатель нуждался в починке. Но скорее всего, Ларри спасла его внешность — внешность жизнерадостного раззявы, простодушного почти до идиотизма.

— Ну, пойдем, — буркнул капитан.

И Вернадский пошел за ним. Мысль его лихорадочно работала, сердце билось куда быстрее обычного.

Вернадский таращился на представшее его глазам серое создание с благоговейным трепетом и лишь с минимальной примесью отвращения. Он не солгал, когда говорил, что никогда не видел живого силикотика, однако он читал описания и разглядывал трехмерные снимки. Но все-таки читать и глазеть на картинки — это одно, а увидеть своими глазами — совсем другое.

Кожа у силикотика была маслянисто-гладкая и темно-серая. Двигался он медленно, как и полагается существу, которое живет в каменной толще и само более чем наполовину состоит из камня. Мышцы под кожей не перекатывались буграми — их сокращения выглядели так, будто одна хорошо смазанная каменная пластина скользила по другой.

Формой тела он больше всего напоминал яйцо, поставленное тупым концом книзу на шесть расположенных по кругу ног. Ноги заканчивались острыми кремниево-металлическими отростками, способными крошить камень на пригодные в пищу осколки.

Отверстие в теле этого создания имелось всего одно, и располагалось оно на «брюхе», между нижних конечностей, так что увидеть его можно было, только опрокинув силикотика. Туда и поступали осколки породы, предназначенные в пищу. В организме силикотика известняк и силикаты расщеплялись и шли на формирование силиконовых волокон, из которых состояло большинство его тканей. Продукт метаболизма — кремнезем — выделялся через то же самое отверстие в виде округлых белых камешков.