Ночь кровавой луны

В глаза его я смотреть не решалась. Я помнила – «боль, какой не видел свет, плыла, как мгла из глаз».

– Вы можете продолжать молчать. Я знаю, есть люди, которые упиваются своим страданием, – сказала я компьютеру. – Это ничего, что где-то есть родители, которые не верят в твою виновность, но смирились. Это ничего, что есть двое детей, очень славных, кстати, и эти дети ждут своего отца, раз уж судьба отняла у них мать. Продолжайте. Вам ведь так нравится ваше и их страдание! Можно продолжать. Детям мало, что у них так ужасно погибла мать. Они еще должны – жить с сознанием, что их отец – убийца матери. Наверное, так и надо оставить. Пусть. Это только в религии дети не отвечают за грехи родителей – в жизни им положено отвечать, и они это будут делать долго – пока все не забудут о случившемся! Молчите и дальше. Вас ведь явно не волнует, что ваша дочь теперь не знает, как ей жить?

Он вздрогнул.

«О боже, – вздохнула я про себя. – Не Саша Данич, а маркиз де Сад какой-то! Но что я могу поделать, если этот тип не оставляет мне другого выхода?!»

Только не надо смотреть ему в глаза, Саша, чтобы твое сердце не погрузилось в жалость, тогда все – пиши пропало!

– Вам рассказать, что происходит с девочками, у которых вот так поворачивается жизнь? Вы так уверены в своих родителях? Но Саша их не слушает, между прочим! У вашей девочки свое мнение, о да – она очень умная, очень мужественная, но поверьте – не настолько, чтобы справиться с горем, которое вы обрушиваете на ее плечи! Ей вас не понять. Она будет обижена на весь человеческий род. И бог знает, что она натворит, если вас не будет с ней рядом!

Он смотрел теперь на меня, и его губы – черт возьми! – подрагивали, как будто он хотел меня остановить, но еще не решался.

Я невольно подняла глаза – наши взгляды встретились.

Рук не ломал он, как иной глупец себя ведет,
когда отчаянье убьет надежды слабый всход, –
он тихим воздухом дышал, глядел на небосвод…–

прошептала я. – Пожалуйста, скажите, кто ее убил?

Он покачал головой и прикрыл глаза.

Я развела руками.

– Я хотела вам помочь, но это, похоже, невозможно! Вы продолжаете сопротивляться. Простите меня. Может быть, то, что я говорила, жестоко. Не хотите говорить – не надо. Это действительно ваше дело! Но не кажется ли вам, что ваше молчание – всего лишь роль в чьей-то дьявольской пьеске? Вы молчите, а там, в мире без решеток, над вами потешается тот, кто и так превратил жизнь в «сад цветущего зла»? Вы предлагаете оставить наш мир, мир наших детей извращенцам? Ваше молчание – не героизм. Ваше молчание – это обычная трусость! Вы просто боитесь, сидите себе тут и склоняете голову перед обычной тварью, из тех, которым даже добрый господь отказал в праве на существование, подвергнув разрушению Содом и Гоморру! Вы что, твердо вознамерились предоставить этим людям превратить весь мир в Содом? Не надо так на меня смотреть – я знаю, что ваша жена стала жертвой именно этих людей! Но вы можете продолжать, если вам так угодно, но знайте – вы не заслуживаете ничего, кроме презрения!

«Ну, Александрина, – устало подумала я. – Тебе пора подумать о карьере баптистского проповедника! Как это ты заворачиваешь-то!»

Да, но смогу ли я пронять его своими «огненными речами»? Похоже, нет… Он продолжает сидеть, смотря в пол, только губы едва заметно подрагивают.

Ну и черт с тобой, Игорь Воронцов! Я устала от тебя.

Я поднялась.

– Подождите, – хрипло сказал он. – Я… Я действительно просто не знаю, кто это мог сделать!

Глава 13

От неожиданности я чуть было сама не потеряла дар речи.

Надо же, оказывается, он все-таки может говорить!

– Слава богу, – проворчала я. – Чего-то хотя бы от вас удалось добиться! Правда, я совершенно не могу понять мотивов вашего молчания. Почему вы не говорили?

– Я не видел в этом смысла, – пожал он плечами.

– В чем, – переспросила я, – не видели смысла? Вы не видели смысла в том, чтобы сообщить следствию какие-то важные сведения? Вы не видели смысла в поимке истинного виновника?

– Да бросьте, – отмахнулся он. – Наша милиция еще никого не находила.

– Ну, если все играют в аутизм, что ж удивляться? – развела я руками. – Или всем ментам надо срочно переквалифицироваться в экстрасенсы? Смею вот вас заверить, что, если бы вы потрудились открыть рот, Ванцов уже давно бы нашел того, кто убил вашу жену. Он хороший оперативник, уж мне-то вы можете поверить! Нет худших врагов, чем частные сыщики и работники милиции! Если я его хвалю, значит, так оно и есть.

– Поймите, я ничего не видел! Я пришел, а она лежит на полу. Все. Чем я могу помочь? Я не дурак, прекрасно понимаю, что все улики против меня. К тому же – я ведь был косвенно виновен в происшедшем…

– Как это?