Ночь морлоков

– Не обращайте внимания на этих маленьких бестий, – сказал Клэггер. – Они не опасны. Но если загнать их в угол, они превращаются в тигров. Они будут бросаться на вас! Некоторые трешеры думают, что охота на крыс – занятие благородное, они, вероятно, считают себя, представьте только, землевладельцами-джентри на лисьей охоте, но я на такие глупости не поддаюсь.

Наш маленький отряд был подобен островку света, продвигающемуся по темному миру сточных туннелей. Наша обувь хлюпала в неглубоких ручейках, а лучи фонарей плясали на стенах, покрытых вековым налетом грязи. Мы не раз протискивались сквозь скопления сталактитов, наросших за десятилетия стоков. Влажный воздух сворачивался в наших легких.

Скругленные стены эхом разнесли мой голос, когда я нарушил молчание.

– Клэггер, – позвал я, – а куда конкретно мы идем? Мне кажется, мы уже прошли немалое расстояние.

Он развернулся, приложив палец к губам.

– Тс, – прошептал он, потом прикрыл окно своего фонаря и приказал Тейф и мне сделать то же самое. – Впереди уличные люки с решетками, – прозвучал его приглушенный голос.

Я понял, что его беспокоит. Хотя профессия трешера была широко известна в низших классах и образовывала среди них некое подобие аристократии, технически вход в туннели был запрещен по любым поводам, кроме проведения очистных работ. Если свет наших фонарей и звук голосов привлечет внимание констебля на улице, то это может сильно повредить нашей миссии. С таким проводником, как Клэггер, мы бы, несомненно, ушли от полиции, но шум и суета их поисков не пошли бы на пользу секретной природе нашей миссии.

Мы тихо, один за другим шли под параллельным щелями решеток. Я поднял голову и в узких щелях решеток увидел полоски ночного неба. На мгновение звезды исчезли, закрытые башмаком прохожего, переходившего на другую сторону улицы.

Когда ряд решеток кончился, мы открыли окна наших фонарей и пошли дальше. Теперь туннель уходил вниз, и вскоре мы уже перестали слышать звуки наземного мира. В широком месте туннеля Клэггер поднял руку, останавливая нас.

– Ну, как, ничего себе прогулочка? – сказал он с улыбкой. Из кармана с внутренней стороны фартука он достал маленький сверток, развернул его и разделил между нами ломтики черствого хлеба и кусочки сыра.

– И где же мы находимся, Клэггер? – спросил я, глотая сухую пищу. – Этим туннелям конца и края нет.

– Терпение, приятель. – Старый трешер взмахнул черствой горбушкой. – Мы проделали немалый путь, спору нет. Но самая трудная часть ждет нас впереди. Нам предстоит опуститься в самую глубокую и темную часть городской канализации и даже дальше…

– Что вы имеете в виду?

– Увидишь, сынок.

И он без дальнейших объяснений поднял свою жердь и двинулся по плюхающему под ногами полу туннеля. Мы с Тейф посмотрели друг на друга и двинулись за ним.

Мы прошли еще расстояние, как мне показалось, в несколько лиг, когда наконец остановились на краю параллельного нашему пути разлома шириной фута в два.

– Посмотрите сюда, – сказал Клэггер, наклоняясь таким образом, чтобы его фонарь светил в разлом.

Судя по чрезмерной влаге на стенках трещины, я решил, что разлом этот периодически заполняется водой, может быть, при высоких подъемах воды в Темзе она просачивается сюда по каким-то подземным каналам. На дне трещины я увидел какой-то металлический предмет, отливающий матовым блеском.

– Видите? – спросил Клэггер, показывая вниз рукой. – Там, наверное, фунтов сто или больше ценностей: серебряных монет, медных гвоздей, всяких корабельных вещиц, драгоценностей, что-то похожее на оловянную крестильную кружку… Господи боже, да вы удивитесь, узнав, сколько всего сюда приносит. И все это вода намывает сюда и в другие подобные низкие места, а все сюда принесенное слипается в одно благодаря непрерывному току над металлами грязной воды. Мы называем такие комки «треш», поэтому люди и называют нас трешерами. Я не раз, когда был моложе, находил здоровенные комки треша – размером с мою голову, уносил их под мост, разбивал и на одних только монетах получал больше пяти фунтов. А этот треш, что здесь, внизу, может составить для кого-нибудь целое состояние.

Я несколько секунд разглядывал комок внизу:

– Почему же тогда никто его не взял?

– Почему-почему, дай бог вам здоровья, пытались-то многие! Старина Шальной Джим чуть себе котелок не пробил, пытаясь лебедку соорудить, чтобы поднять его на поверхность, но удалось ему только кирпич с потолка уронить себе на голову. Нет, боюсь я, этот треш слишком велик и тяжел – не вытащить его. Будет он там лежать и только расти с каждым оброненным совереном или пенсом, которыми будет прирастать до конца времен.

– Вот только конец времен может наступить куда быстрее, чем вы думаете, – сказал я. – Мы не можем тратить время на созерцание таких диковин, если хотим предотвратить катастрофу, которая надвигается на нас.

Клэггер кивнул и отвел луч своего фонаря от металлического комка в разломе.