Ночь накануне

Мозг крутится, обрабатывая полученную информацию. Он все признает, но не объясняет. И избегает говорить о главном, что теперь занимает первое место в моем списке. О чертовом обручальном кольце, которое подлец прячет в пузырьке с лекарством от головной боли в своей пустой квартире, куда водит других женщин.

Между нами что-то есть. Факты без выводов. Факты, в которых нет правды. Головоломка с отсутствующими фрагментами, самыми важными, без которых все кажется неоднозначным. Стальная кольчуга начинает плавиться, могучая сила идет на убыль.

— Я не могу встречаться с тобой, — выдаю я. Нахлынувшие слезы сменяются громкими рыданиями. Собственные слова, вылетающие обрывочными фразами, попадая в отверстия доспехов, ранят меня подобно мельчайшим осколкам стекла. — Ты женат! — Я хлюпаю носом. — Ты врал обо всем и лжешь сейчас! — Плачу. — Что бы ты ни сказал, я не разберу, где ложь, а где нет, потому что во всех твоих словах есть крошечные вкрапления истины. Признания по мелочам, которые не смертельно опасны, увеличивают доверие к тебе, ведь иначе зачем ты их делаешь, выставляя себя в дурном свете? Я знаю, как это работает! — Всхлип. — Я уже это проходила, общаясь с лучшим из мужчин… получше тебя!

Я доигралась до настоящей истерики. Лицо Джонатана вновь источает ледяной холод. Расплавившаяся ярость сочится из пор моей кожи. Я знаю, он видит это.

— Как тебе не стыдно так издеваться над людьми? Это бессердечно! Чертовски жестоко!

Это новое для меня слово. Его я узнала от доктора Броуди.

Разве ты не видишь, каким он был жестоким?

Доктор Броуди говорил о другом лжеце. Другом парне, которого я пыталась заставить полюбить меня. Мальчике, который истекал кровью и умер у моих ног. Митч Адлер. Обманщик. Чудовищный, безжалостный лгун.

Вижу, Кевин. Теперь мне это очевидно…

— Подожди! — просит Джонатан. Он отходит от стойки и прислонился к холодильнику. Что-то эта сцена мне напоминает.

— Сегодня ночью все произошло слишком быстро — гораздо быстрее, чем ожидал каждый из нас. Да, я несколько раз допустил невинную ложь, но только потому, что стараюсь сойтись с людьми в вашем городе, но это совсем не жестокость. Честно говоря, ты заблуждаешься.

Теперь меня захлестывает поток адреналина. Ярость сменяется страхом. Какого черта? Это прикрытие? Или я снова наступаю на те же грабли?

Трудно любить девчонку, делающую из мухи слона.

— Ты позволишь все объяснить? Пожалуйста, окажи мне подобную любезность.

Вытираю глаза. Задерживаю дыхание. Возможно, я умру, если задержу его надолго.

— О’кей… пожалуй, стоит рассказать с самого начала. Ты нормально себя чувствуешь? Держи, выпей.

Он не пытается перебраться ближе ко мне. Я же хочу оказаться на другом конце света.

Беру стакан. Делаю глоток. Адреналин убивает действие алкоголя, едва попавшего в кровь.

— Я родился в Бостоне. Тебе уже это известно.

— Твоя мать действительно умерла? — выпалила я. Если мы начинаем с истоков, мне надо распознать каждую ложь. Все до единой.

— Да. Все это правда: истории об утонувшем мужчине, сестре, родителях, как я познакомился с женой. Я не соврал. И мы действительно переехали в Нью-Йорк, и на самом деле жили здесь. Жена следила за домом, это на Блэкберри-драйв — к северу, а потом по западной стороне. Не знаю, почему ей нравилось там жить, но она так хотела. Впрочем, это больше не мои проблемы. Я ненавидел тот дом, как и ездить на работу и обратно.

— Значит, ты действительно работал в Нью-Йорке?

— Да! Я работал в Нью-Йорке. Моя компания, а это небольшой хедж-фонд, называется Клейберн Кэпитал. Штаб-квартира находится в Бостоне, но у них есть филиалы в Нью-Йорке и Лондоне. Когда я развелся, то не задержался здесь, ты верно это заметила. Я вернулся в Бостон и работал в головном офисе, некоторое время жил с отцом. Я был по-настоящему сломлен и чувствовал, что иду ко дну, и продолжал любить бывшую жену и мечтал о семье, которую мы так старались создать.

— Значит, ты обманул меня в первый раз, когда сказал, что остался здесь?

— Да. В этом заключается моя первая ложь.

Я расправляюсь со своей выпивкой и разыгрываю искреннее возмущение. Ха! Он признался во лжи! Но его выдумка настолько ничтожна, так врут дети. А малыши не проявляют жестокости. Во всяком случае, намеренно.

— О’кей, — соглашаюсь я. — Продолжай…

Джонатан так и делает, и мне очевидны перемены в его поведении. Он уверен, что заручился моим вниманием и собирается выдавать лишь новые порции детских врак. Ему бы преподавать этот предмет в детсадовской школе вранья.

— Примерно через полгода меня попросили перевестись обратно. Они хотели открыть филиал в Бренстоне для старых партнеров, у которых здесь семьи. Здесь гораздо лучше. Мне поручили открыть его, и дали год. Потом я должен буду решить — остаться здесь или работать в Нью-Йорке. Или вернуться в Бостон.

— Значит, ты недавно вернулся, и поэтому в твоей квартире нет мебели.