Ночь шинигами

– Не сейчас! – рявкнула я, ощущая, как ладонь с часами пронизывает холод. – Туда! – Свободной рукой я указала на пещеру, видневшуюся за елями. Мне никогда раньше не удавалось создать такой широкий круг, заморозить во времени снежный ландшафт и горы, насколько хватало взгляда. Я бы гордилась собой, но это была лишь случайность.

Хиро и Нивен пытались поднять меня, а я не могла вдохнуть, не хватало кислорода, чтобы сказать: пусть перестанут со мной возиться и бегут к пещере, если потребуется, тащат меня, пока рука не посинела от обморожения.

– Фонарь! – прокашляла я Нивену. Он отпустил меня и бросился за последней оставшейся лампой, скользя по льду на четвереньках. Я, спотыкаясь, направилась к пещере, медленно возвращая контроль над ногами. Сжимающую часы руку, казалось, утыкали ножами.

Нивен догнал нас, схватил меня и потащил быстрее. У входа в пещеру я упала на колени, заползла в тень и скорчилась вокруг замерзшей кисти.

– Хиро, спрячь нас!

Тот взмахом опустил на вход в пещеру пелену тьмы. Как только мы оказались в безопасности, я швырнула хронометр в стену.

Часы с глухим звоном ударились о камень, покрутились на ледяной земле и остановились. Взвыл ветер. Я привалилась к стене пещеры, пытаясь согреть руку. Даже в темноте было видно, что в месте прикосновения часов ладонь почернела от обморожения, на ней остался круглый отпечаток.

– Где она? – спросила я, закрывая глаза.

Кто-то зашевелился рядом.

– Возле деревьев, смотрит сюда, – ответил Хиро.

Я взглянула на свод пещеры. Капающие сталактиты свисали, угрожая выколоть глаза. Нивен взял мою руку и попытался согреть, растирая. Я едва чувствовала его пальцы.

– Ты в порядке? – спросил Хиро.

Я кивнула, стряхнув с губ колючие кристаллики. Лед повредил мне легкие, но ничего, выживу.

– Так вот что умеют жнецы. – Я открыла глаза. Хиро улыбался посиневшими губами, трясясь от холода. – Такого зрелища стоило подождать. Рэн-из-Лондона останавливает мир простыми часами.

– Не мир. – Мое лицо вспыхнуло, несмотря на мороз. Заразительная улыбка Хиро передалась и мне, пусть я не чувствовала губ.

Хиро заговорил, но ветер взревел и швырнул снег сквозь укрывающую нас тьму. Нивен скорчился около меня, больше от страха, чем для тепла, ведь температура наших тел упала. Лучше бы он обнимался с Хиро, но я не стала это предлагать.

– И как мы прорвемся мимо нее? – спросил брат. – Нельзя торчать здесь вечно.

Я обняла его за плечи и притянула поближе, хотя от этого мы оба задрожали.

– Я пролила керосин.

– Не весь. – Нивен кивнул на оставшийся фонарь.

– Первые два раза не сработало, – бросил Хиро. – Как только ёкай охватывает пламя, она за считаные секунды замораживает его.

– Тогда… – Я закашлялась, ледяные кристаллы все еще царапали горло. – Тогда несколько секунд надо превратить в несколько минут.

Глаза Нивена распахнулись, когда он понял мою идею. Брат потянулся к своим часам, зашипел, коснувшись их пальцами, и отдернул руку. Мы не могли долго держать металл на морозе, поэтому нужно было сжечь ёкай как можно быстрее. Третья попытка взорвать фонарь, на этот раз последний, могла снова обернуться неудачей. Я ограниченно контролировала огонь, использовала его только для освещения, но не как оружие. Могла усилить свет, тепло и давление в лампе так, чтобы та взорвалась, а вот управлять пламенем – нет.

Но Идзанами требовала уничтожить ёкай, поэтому надо было что-то придумать. Это арктическое чудовище стояло между мной и званием настоящей шинигами. Я пересекла мир, чтобы завоевать свое место, а не превратиться в ледяную скульптуру, украшающую двор ёкай.

Я сжала кулак и выглянула из пещеры туда, где вдоль деревьев рыскала Юки-онна. Длинное белое кимоно волочилось следом, цепляясь за камни и льдины. Как же нам поджечь ее так сильно, чтобы, даже когда заморозка времени закончится, ёкай растаяла и не смогла восстановиться?

Я отвернулась от Нивена, выкашливая ледяные кристаллы. И тут мой взгляд упал на широкие рукава Хиро, волочащиеся по мокрому полу пещеры.

У меня появилась идея.

– Давай свое пальто, – сказала я, выпрямляясь.

Хиро взглянул странно, но пальто снял.

– Приятно воображать себя рыцарем, однако думаю, мое тело теплее твоего, и я менее приспособлен к этому климату, – заметил он.

– Ты не умрешь, – ответила я. – Нивен, ты тоже снимай.

– Ты что задумала? – поинтересовался брат, раздеваясь.

Я промолчала, надела на себя оба пальто и опустилась на колени перед оставшимся фонарем. Погасила его взмахом руки, раздавила стеклянную колбу ладонями и стряхнула осколки.

– Рэн? – позвал Нивен.

Я посмотрела на лужицу керосина на дне фонаря и опрокинула его на себя, залив горючим рукава и грудь.

– Рэн, – вскрикнул Нивен, – что ты…

– Нам надо быстро сжечь ёкай. Я смогу удержать ее даже после окончания заморозки времени. У меня хватит сил.

– Откуда тебе знать? – ахнул Нивен.

– Я знаю.

Я была уверена, что не позволю ни этому чудовищу, ни кому-либо другому встать на пути моего превращения в шинигами.

– Она уничтожит тебя! – воскликнул Нивен.

– Нет. Разве ты не видел? Она потушила не фонарь, а себя.