Ночь шинигами

– Они меня боятся. Когда бабушки нет рядом, селяне ведут себя невежливо.

Я нахмурилась.

– Но почему?

В конце концов, это жнецы и шинигами могли почуять притяжение смерти вокруг кицунэ, а люди не настолько чувствительны. Они должны были видеть только маленькую девочку.

– Я знаю слишком много языков, и у меня слишком много хвостов. Бабушка говорила, у людей нет хвостов, поэтому и мне нечего ими размахивать.

– Селяне видели тебя в облике лисы? – Хиро поднял бровь. – Ну, тогда понятно, отчего они боятся.

– Не так и боятся, раз идут за ней следом. – Через плечо я увидела, как в деревне загорается все больше и больше огней.

– Они бегут сюда, потому что мне нельзя уходить, – продолжила Тамамо-но Маэ, ее голос становился все тише с каждым словом. – Бабушка сказала, что через пять лет я буду стоить четыре миллиона иен.

Я похолодела. Хиро побледнел.

– Кто за тебя заплатит? – спросила я.

– Якудза, – ответила кицунэ и сунула в рот большой палец.

В эту минуту я простила Хиро за убийство старухи. Ведьма воспитывала сироту не из доброты, а для того, чтобы продать ее бандитам. А если другие жители деревни видели ее лисой и позволили остаться, то, вероятно, надеялись получить свою долю.

– Ты знаешь, кто такие якудза? – невыразительно спросил Хиро.

– Примерно, – ответила девочка. – Бабушка говорила, что это школа, где я смогу выучить еще больше языков.

Хиро сжал губы и ничего не сказал. Нивен подсадил Тамамо-но Маэ повыше, бросив на меня растерянный взгляд. Мне не очень хотелось переводить этот разговор.

Мы шли через поля, окутанные полупрозрачным покровом ночи. Все больше жителей просыпалось, маленькая деревня сияла ярче и ярче в светлеющей темноте раннего утра. Тамамо-но Маэ наблюдала через плечо Нивена за тем, как домики исчезают вдали.

– Пока-пока, – прошептала она, махая пухлой ручкой удаляющемуся селению. Мне было интересно, значит ли для ёкаев понятие «дом» то же, что и для нас.

Под покровом темноты, пока брат не видел, теплые пальцы Хиро накрыли мои.

– Сопровождать тебя было честью, – прошептал он.

Я не могла отвести от него взгляда, только и надеясь, что утренние тени скрывают мое пылающее лицо. Хиро улыбнулся, но глаза его смотрели серьезно.

– Ты говоришь так, будто мы не встретимся в Ёми, – сказала я вместо того, чтобы поблагодарить.

Хиро рассмеялся, но тут же замолк и бросил взгляд на небо.

– Я могу приходить в Ёми, когда захочу, но, как только ты станешь работать на Идзанами, мы больше не увидимся.

Я резко остановилась: на меня налетел Нивен.

– Что ты имеешь в виду?

Хиро пожал плечами.

– Идзанами не позволяет другим шинигами общаться со мной.

Я вспомнила, как постоялец ударил Хиро в коридоре гостиницы и как он колебался перед встречей с главным шинигами Яхико.

– Неужели ты думаешь, что я так легко забуду тебя? – воскликнула я.

В моих словах сквозила обида, которую никак не получалось сдержать. Нивен растерянно смотрел на нас. Хиро покачал головой.

– Дело не в том, чего ты хочешь, Рэн. Когда работаешь на Идзанами – выполняешь ее приказы. У тебя не будет выбора.

В моем горле поднялся комок то ли слез, то ли тьмы, то ли рвоты. Чем же мне еще придется пожертвовать, чтобы стать шинигами?

– И ты только сейчас решил сказать об этом? – сказала я сдавленным голосом.

Хиро посмотрел вдаль, на поля.

– А какая разница?

Я прикусила губу, чтобы сдержать то, что рвалось наружу. Счастливый конец, который я представляла себе в Ёми, всегда был лишь мечтой. А теперь и ее разрушит образ Хиро, в одиночестве гребущего обратно через реку и напевающего грустную колыбельную. Я казалась себе тем шинигами из гостиницы, который избивал лежащего.

– А если Идзанами передумает, когда я расскажу, как ты нам помог? – только и сумела сказать я.

– Если богиня будет в хорошем настроении, твой рассказ может смягчить ее сердце, – ответил Хиро, – но мне она ничего не обещала. Я готовлю тебя к наиболее вероятному исходу.

– Разве ты помогал нам не для этого? Чтобы переубедить богиню?

– Сначала да, – кивнул Хиро, встретившись со мной взглядом. – А потом понял, что для меня стало важнее другое.

Жар снова хлынул к моим щекам. Вдалеке на рисовых полях появились жители деревни. Они несли фонари и размахивали острыми косами.

– Я верю, что ты замолвишь за меня словечко, как обещала, – продолжил Хиро, – поэтому не теряю надежды. Но я – оптимист, а не идиот. Надо поспешить, нас догоняют.

– Я уговорю Идзанами принять тебя обратно.

Хиро оглянулся через плечо, однако в глаза мне не смотрел.

– Ты добрая, Рэн.

Он жестом позвал за собой, но я не пошевелилась.

– Ты достоин быть шинигами.

Хиро вздохнул и повернулся с искаженным нетерпением лицом.

– Рэн, богиня считает, я ни на что не гожусь. Она думает, я на ноги встать не могу.

– Но ведь это не так! – крикнула я. – Если бы Идзанами знала, как ты управляешься с океаном, как стреляешь из лука…

– Она не узнает! – сорвался Хиро, сжав кулаки и еле сдерживая слезы. Он отпрянул от меня, вздрогнул и снова посмотрел на небо. – Это все неважно, потому что она никогда не узнает!

И тогда слова отчаяния выплеснулись из моего рта прежде, чем я успела подумать, что предлагаю: