Ночь шинигами

– Мне придется выколоть тебе глаза по очереди, – спокойно сказала я, – но не волнуйся, обещание я сдержу.

Я навалилась ему на горло, селянин задрожал от ужаса. Теплая кровь пропитала мой подол, мужчина бился все слабее, его глаза начали закатываться. В последние минуты жизни он видел перед собой не девушку с Запада, а девушку, которая с ним покончила. Вокруг меня клубилась смерть. Кожа стала полупрозрачной и натянулась, красные вены вздыбились на руках, словно змеи. Я отшатнулась, чтобы вонзить нож мужчине в зрачок, и представила, как это будет ощущаться: мягкое чавканье, дрожь от криков. Никакой пощады.

Кто-то схватил меня за руку и дернул назад. Кость звонко хрустнула, Нивен повалил меня на землю. Я в ярости вскочила, запястье со щелчком встало на место. Один взгляд на застывшего селянина подсказал, что брат заморозил время.

– С ума сошла? – заорал он.

Будь я человеком, его ярость могла бы меня испугать.

– Я же тебя спасала, неблагодарный…

– Да он бы сдался задолго до того, как ты попыталась выколоть ему глаза! – крикнул Нивен. – Сначала бабушка, а теперь старый селянин? Ты что, собираешься убивать любого, кто косо на тебя посмотрит?

– Не я прикончила старуху!

Но Нивен только больше разозлился.

– Конечно, нет! За тебя все сделал твой любимый Хиро, а он ну никак не может поступить плохо.

Мое лицо горело, темнота заволакивала зрение, угрожая затянуть вниз. Я наконец-то нашла человека, который разделял мои чувства, но Нивен видел в нем только чудовище.

– Не притворяйся, что понял наш разговор. – Я шагнула вперед.

Нивен не отступил и, вопреки ожиданиям, даже не вздрогнул.

– Я понял все, что нужно, – ответил он. – Понял, что Хиро каким-то образом убедил тебя нарушить ради него правила Идзанами. А ведь если кто-то вправду заботится о близком, то ни за что не подвергнет его подобному риску.

– Я нарушила правила из-за тебя! – Я указала на кицунэ.

Нивен подхватил ее на руки, та немедленно превратилась в лису и вскочила ему на плечо, уткнувшись мордочкой в шею.

– Я беспокоюсь не о себе, а о спасении невинной жизни! Потому что так правильно! Этот шинигами использует тебя, а ты потеряла голову и ничего не замечаешь!

– Перестань называть его «этот шинигами», как будто это оскорбление! Поэтому Хиро тебе не нравится, да? У него «слишком черные глаза» или еще какой-то бред.

Нивен закатил глаза, и у меня даже пальцы дернулись от желания придушить его.

– Ты же знаешь, что это не так.

– И откуда мне знать?

– Да ты всю жизнь со мной живешь! – Нивен запрокинул голову и прикрыл глаза дрожащей рукой. – И ты – шинигами! И это нормально!

– Ах, так, значит, теперь я уже не собирательница, а шинигами? Ты как флюгер на ветру: меняешь мнение, когда тебе выгодно.

– Так ты же сама этого хочешь! – Голос брата разносился по окрестным полям. – Притворяешься, что родилась шинигами, а о своей второй половине забыла!

– Я не хочу быть половиной! – Я наконец шагнула к Нивену и толкнула его. Лисичка заскулила и спрыгнула вниз, спрятавшись за ногами брата. Горячие слезы жгли мне глаза. Я верила: Нивен никогда не причинит мне боль – и как же сейчас ненавидела его за то, что заставил меня плакать. – Я просто хочу быть чем-то законченным, а не половиной кого-то. Может, здесь ко мне станут относиться как к целому.

Слова прозвучали неубедительно и совсем по-человечески, да и говорила я все не то. Нивен медленно покачал головой и уронил руки.

– Не станут, Рэн, и ты это знаешь. – Очень тихо произнесенные слова резали по живому. – Никто и никогда.

Мои руки сжались в кулаки. Ни разу прежде мне так не хотелось ударить брата по лицу, почувствовать, как затрещат его кости. Он был прав: только дура могла надеяться на иное. Но что мне оставалось, кроме как следовать избранной стезе?

– У меня нет другого пути. – Слезы струились по моим щекам. – Я не могу вернуться в твой мир!

– Это был наш с тобой мир! – Нивен вцепился себе в волосы, словно хотел выдрать несколько прядей.

– Меня изгнали оттуда! Сам видел, как со мной обращались.

– Это не значит, что того мира не существовало, – вздохнул Нивен. – Ты все еще жнец, Рэн.

Смерть нахлынула разом, словно волна жестокой болезни, раздирающей тело. Я ощутила ее вкус, будто между зубами просочилась смола. Небо погрузилось в кромешную тьму, посевы растаяли, звезды погасли.

Даже не успев сообразить, что происходит, я повалила Нивена на землю и наступила ему на грудь.

– Не смей говорить мне, кто я! – Ночь закружилась от языка смерти, превращаясь в ядовитый ураган черноты, я сильнее надавила на брата. – Всю жизнь каждый встречный рассказывал мне, кто я! Хочу хотя бы раз решить сама!

Нивен схватил меня за лодыжку и попытался сбросить, но я навалилась всем весом, и брат захрипел, яростно оглядывая темноту в поисках спасения. Лиса скулила и грызла меня за ногу, но мне было не до нее.

– Ты не можешь вот так взять и решить, кто ты или что, – выдавил брат.

– А кто может? – Я навалилась сильнее, и Нивен пискнул, как раненое животное.