Ночь, сон, смерть и звезды

После двух бокалов красного вина Беверли совсем сморило. Мать повезла дочь домой в ее машине, а Хьюго ехал сзади. Последнее, что увидела Беверли: Джессалин села в его машину, и он ее увез.

Только мелькнули красные фары.

Документы о разводе в (простой) папке от адвокатской конторы «Баррон, Миллс и Макги». В духовке сидит индейка весом шестнадцать фунтов и четыре унции[46], которая к одиннадцати утра должна испечься. День благодарения.

Никто из близких не знал о том, что Беверли обратилась к адвокату. Даже Джессалин.

А еще ей прописали антидепрессант с обнадеживающим названием «Луксор». В противовес снотворному, действие которого растягивалось до позднего утра, как медленно стелющийся туман.

«Луксор», в отличие от большинства антидепрессантов, считался быстродействующим. Белые пятимиллиграммовые таблетки, по одной в день. Противопоказано принимать вместе с алкоголем. А также садиться за руль и работать с тяжелым оборудованием.

Беверли с тяжелым оборудованием не работала. По крайней мере с этим проблем не возникало.

– Мама, что с тобой? Ты стоишь как изваяние.

И давно я так стою? Беверли очнулась в ярко освещенной кухне, похожей на операционную.

– Я просто задумалась.

– Ой. Фу!

Брианна уставилась на гигантскую органическую индейку, точно это человеческий труп. Так откормили, что грудная клетка раздалась вширь, а тело утратило привычные формы. Индюшек ко Дню благодарения теперь откармливали для американских потребителей, предпочитающих белое мясо, бедняги уже с трудом передвигались, а двадцатифунтовые вообще не могли ходить.

Белая липкая ободранная кожа, без дрожи не притронешься.

А запах! Волглое мертвое мясо. А ведь когда-то была живая плоть.

Выпотрошенное существо, внутренности и гениталии удалены, чтобы затолкать внутрь причудливую начинку (каштаны, шампиньоны, сельдерей, шалфей и майоран, соль и перец, вымоченные в масле кусочки хлеба). Какая странная традиция. Раньше Беверли как-то не задумывалась.

Чтобы шестнадцатифунтовая индейка пропеклась, нужно примерно три с половиной часа. Обезглавленное страшилище. Беверли с трудом затолкала его в духовку, одна нога все время вылезала, словно так и не справившись с трупным окоченением.

София помогала по кухне. Лорен обещала помочь, но где-то задержалась. (Стоит ли удивляться? Всякий раз, когда требовалась ее помощь, она задерживалась.) Джессалин, само собой, пришла заранее и принесла восхитительное суфле из сладкого картофеля.

Ожидалось ни много ни мало семнадцать гостей. Беверли уже сбилась со счета. Вирджил, кажется, придет со своей «новой подругой». Должны заглянуть родственники Стива (включая старшего брата Зака) – «поужинать и посмотреть футбол». И конечно, ребятня, ее число постоянно меняется, но в этот раз не будет детей Тома, к разочарованию их кузенов. (Реакция Брианны: «Кевин не придет? Блин».) Стол раздвинули, принесли дополнительные стулья. Бокалы для воды? Именные карточки? Сочетаемые салфетки? Подсвечники? Цветы в центре стола не слишком навязчивые? Какая скатерть? Каждый раз в День благодарения Беверли удивляла семью и гостей своим гостеприимством, энергией, великолепной едой. Больше всего ей хотелось впечатлить Маккларенов-старших, чье хлебосольство десятилетиями вызывало всеобщее восхищение.

Уайти весь светился, сидя во главе стола. Поначалу Стив пытался подражать своему харизматическому тестю, но в последние годы безнадежно отстал.

И чем кончились все эти отцовские ужины и вечеринки?

Ее успокоил тайный голос: Последний раз. Следующий День благодарения без мужа!

Это то, о чем она мечтала? День благодарения без мужа? Она безотчетно налила себе полбокала вина. Рука дрожала.

Прошлый День благодарения и праздником-то не назовешь. Индейка вполовину меньше нынешней, простая еда. Только семья. Даже не пришлось раздвигать стол. Джессалин без Уайти, жалкая, потерянная.

Все почти не ели. Один Стив наворачивал индейку, картофельное пюре, клюквенный соус и суфле из батата, игнорируя косые взгляды.

Беверли хотелось защитить мужа. Он не бесчувственный, скорее… простоватый, что ли.

Если в будущем дети захотят отмечать День благодарения вместе с отцом, пусть сами все устраивают. А с нее довольно.

В этот раз они собрались, чтобы прославлять жизнь Уайти. Не все же говорить о его смерти и несправедливости расправы над ним. Какое облегчение, что заключили мировую, ведь это можно интерпретировать так, что полиция Хэммонда признала свою неправоту, и, таким образом, Уайти одержал победу.

Том по поводу мирового соглашения помалкивал. Если все вслух радовались закрытию судебного дела, то он никак не высказывался. И, глядя на молчаливого брата, Беверли с легкой дрожью подумала: У Тома на уме собственная мировая.

О жене и детях, в этот раз отмечавших праздник с семьей Брук в Рочестере, он тоже предпочитал не распространяться. Когда Беверли отвела его в сторонку и спросила, как у них идут дела, Том ответил, что еще ничего не решено, о разводе (пока) речи нет, с детьми он видится по выходным, иногда чаще.