Ночь сурка

Федор распрямился, взял с тумбочки фонарик, оглянулся на спящего Ивана. Опустился на колени и, светя себе фонариком, внимательно осмотрел коврик у дивана; заглянул под диван, увидел ровный слой пыли и какую-то смятую бумажку — судя по жалкому виду, она валялась там очень давно. Он собирался уже подняться с колен, как вдруг в глаза ему сверкнул крошечный кусочек стекла. Федор протянул руку и осторожно подобрал находку. Положил на ладонь и внимательно рассмотрел. Поднялся с колен, уселся в кресло и задумался, глядя на спящего Ивана…

Глава 18 Шаги в темноте

Похоже, в мобильник вселились сущности, обитающие в этом древнем языческом анклаве, — он то работал, то притворялся мертвым. Дядя Паша объяснил Федору, что нужно спуститься по дороге в сторону поселка примерно до того места, где перевернулась машина, потом подняться, и там, может, «возьмет». Тем более ночью сигнал завсегда получше, сказал дядя Паша.

Там «взяло», и Федор услышал сонный голос капитана Астахова, друга и бывшего коллеги.

— Кто? Федька? Какого хрена? — завопил капитан Астахов. — Ты знаешь, сколько сейчас времени?

— Извини, что разбудил, очень нужно! Я в гостях у скульптора Рубана, в Ладанке. Нас завалило снегом, нельзя выбраться. Тут два убийства, я потихоньку копаю… нужно достать из архива старое дело об убийстве…

— Чего? Из архива? Утром нельзя?

— Тут сигнал только ночью. Сделаешь? Что? Не слышу! Что?

Связь ушла. Федор выждал пару минут и позвонил снова.

— Кого убили? — закричал капитан Астахов.

— Коля, сейчас уйдет связь. Возьми в архиве дело о гибели Лидии Рубан, ДТП, два с половиной года назад. Вел дело Кузнецов. Водителя не нашли. Понял? Лидия Рубан! Третья жена. Это важно! И еще, посмотри, что есть на Марию Рубан, девичью фамилию не знаю… все, что сможешь. Адрес, хозяйка квартиры… Что? Да! Это четвертая жена, Мария Рубан! Лет тридцать. Ее убили. Откуда я знаю, кто! Работала в драматическом театре костюмершей… Да! Не знаю! Две жены убиты, сам понимаешь… Черт… Коля! Коля! Ты все понял?

Тишина была ему ответом. Федор откашлялся, от крика саднило горло и звенело в ушах. Он постоял немного, приходя в себя, полюбовался на звезды и не торопясь пошел назад в Гнездо.

— Ну как? — спросил дядя Паша, впуская Федора. — Поговорил?

— В порядке. Поговорил.

— Приходи ужинать, посидим на ночь глядя, а то чего-то муторно на душе. Лиза мясо с картошкой вечером запекла.

— Приду, — пообещал Федор. — Спасибо.

…Он тронул плечо Ивана. Тот вздрогнул и что-то пробормотал невразумительно; тут же рывком уселся и бессмысленно уставился на Федора. Федор помахал рукой перед лицом Ивана:

— Узнаешь? Это я, Федор. Выспался?

— Федя… ты вернулся… ага… — Иван с силой помял лицо в ладонях. — А я тут уснул маленько… Уже утро?

Федор смотрел на Ивана в упор, и тот, почуяв неладное, спросил:

— Что?

Федор подтащил к себе стул, уселся, не сводя с Ивана внимательного взгляда. Спросил:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Рассказать? — Иван окончательно проснулся. — О чем?

— О том, что произошло вечером за день до исчезновения журналиста. Чистосердечное признание облегчит твою участь.

— Давай еще светом в глаза, — буркнул Иван. — Это что, допрос третьей степени?

— Нет, если признаешься добровольно.

— Как ты догадался?

— Опросил свидетелей. Сопоставил некоторые факты и учуял дымовую завесу.

— Какую дымовую завесу?

— Избыток спиртного, суетливость, болтливость больше, чем обычно. Или наоборот — нежелание общаться, что говорит о чувстве вины. Не надоело притворяться?

— Кто-то знает?

— Никто из тех, с кем я говорил. Допускаю, что кто-то все-таки вас видел. А вот и улика. — Он протянул Ивану ладонь, на ней лежал сверкающий бирюзовый страз. — Нашел под диваном. Думаю, найдутся еще, если поискать.

— Она была здесь, — сказал Иван с тоской.

— Это я понял.