Ночь в Новом Орлеане

– За что? – ни кого с кем, а именно за что, ведь это всегда важнее всех остальных подробностей.

– Я не знаю, – горько признался он и добавил, – да и кто знает?! Эта борьба ведётся очень долго, чуть ли не с самого начала. Даже боги не застали генезиса, то есть, зарождения этого противостояния. Но, когда кто-нибудь победит, если вообще кто-нибудь победит, всё станет ясно. Надеюсь.

– А кого с кем?

– Всех подряд со всеми остальными. Живые с мертвыми, мертвые с бессмертными, бессмертные с живыми. В общем, херня с херней.

– Добро со зло?

– Нет! Добра и зла не существует – это миф, сказка, забудь! Есть только две стороны и на одной из них тебе придется стоять в авангарде.

– А я могу выбирать?

– Нет! Выбор был сделан ещё до твоего рождения.

– Эй, я всегда могу уйти или сменить сторону!

– Нет, не можешь. Твои мысли – это лишь иллюзия свободы. Даже боги, казалось бы, высшие существа, лишены права что-либо менять или выбирать.

– И никто не может ничего сделать?

– Почему? Или ты плохо меня слушала: мы можем сражаться! А в конце, когда настанет известный рагнарок, погибнуть вместе с миром и дать место новому.

– Это невозможно! Мир не так устроен.

– Та хер его знает, как он устреон, – он сплюнул на землю, – посмотри на меня: я стар и прожил долгую жизнь. И почти все это время я пытался найти ответ а вопрос: «Как все утроено?». И знаешь, к какому выводу я пришел?

– Ну?

– Та хуй его знает, как он устроен. Он может быть таким, каким я его представляю, как представляешь его ты и в тоже время, даже близко не быть таким. Даже это знание может быть неверно и через свою неопределенность, находить этому подтверждение. Единство и борьба противоположностей, если Гегеля читала. Этот мир самая большая головоломка из всех возможных. Он как одинадцатимерная лента Мебиуса, если таковую возможно себе представить, не имеет в себе ни начала, ни конца, ни понимания.

– Но он умрёт.

– Всё, что было создано из частиц, так или иначе, развалится на части. Молчи, не то дам по голове.

– Но почему?

– Я уже ответил. Если ты, дурында, так и не поняла, то я не повторяюсь!

– Кто бы говорил. Ну ладно, хоть. Хоть повеселюсь напоследок. Мало кому так удается.

– Вот именно! Ты наконец-то впиливаешь! Не ожидал таких быстрых результатов, особенно от тебя.

– Эй, я уже поняла, что ты не очень хорошо относишься, но почему ты рассказываешь мне это?

– Твои сестры попросили. Им очень сложно отказать.

– Сестры? Какие сестры? У меня нет сестёр, я единственный ребенок в семье.

Он спрятал лицо рукой, дескать, как же с тобой сложно.

– Твои сестры банши, – простонал он, мученик мировой тупости, ведь этому существу было так сложно обладать с ней – они будут рядом с тобой во время битвы и попросили ввести тебя в курс дела. Дескать, чтобы не подвела, дура тупая.

– А на когда запланирована эта «битва»?

– Где-то ближе к Новому Году. Хороший подарочек получится. А вечеринка лучше, чем за две тысячи с копейками лет до этого вместе взятые.

Он помолчал, а затем добавил:

– Ну всё, ня пока, у меня дела.

И исчез. Вернее, растворился в земле. Трудно объяснить. В общем, ушел так же, как и пришел. Да, этому миру сложно справиться с чудесами, на голову ему свалившимися.

Лида посмотрела вокруг. Все наваждения рассеялись и перед ее взором предстали знакомые пейзажи до того знакомого, что тошнило, Нового Орлеана. Тот город просто рассеялся вместе с утренним туманом. Целый город был унесен ветром. А до того он был похож и в тоже время отличался от Нового Орлеана. Может быть, даже знакомый ей город – это всего лишь иллюзия. Что если окружающий, знакомый мир – лишь обман? Просто очень хорошо построенный карточный домик. Но стоит лишь вытянуть одну карту снизу и величайшая из конструкций развалится, а её осколки веками будут кочевать по миру в поисках нового дома. Только от чего это нужно? Для чего вообще нужны иллюзии, эти обманчивые реальности? Только для того, чтобы защитить истинное, не повторное, неделимое. Но что есть это неделимое, которое на протяжении веков ищут просвещенные монахи? Разве этот город, который словно из чужого сна вырвался в реальность и теперь неистово борется за существование. И как же говорил тот засранец гном? Мир не такое, каким кажется и в тоже время, именно такой. Что бы это значило?..

И всё это были слишком смелые мысли, полностью разрушающие устоявшиеся догмы и мировоззрения. Но в любом случае, ничего этого вслух произносить нельзя, иначе всё исчезнет. Всё, как тот город, будет унесено ветром…