Ночь в Новом Орлеане

А тем временем Чарли сидела в своей тёплой квартире и смотрела в окно, за которым всё погружалось в вечернюю мглу, утопало в ней. И этот час пик. Вечерний туман. Звуки машин разрушали это тоскливое, безмолвное одиночество. Тот, кто знает, что это такое. Скоро последний свет скроется за горизонтом и пропадёт на целую тысячу лет – до самого утра. Но пока. Пока что ещё не темно и не светло. Это миг, когда само время стоит на грани. Именно в этот момент в голову приходят самые разные мысли, которые либо умирают, так и не успев ничего сделать, или полностью меняют дальнейшую жизнь, и после которых, ты уже сам понимаешь, что никогда больше не будешь прежним.

Она пила кофе. Этот черный, как ночь, кофе, был горький и с первого взгляда, даже невкусный. Она всегда доставала из банки три чайные ложки зёрен и отправляла их в кофемолку. Затем тщательно и по-мужски сильно крутила ручку, перемалывая зёрна. Намного легче было бы купить электронную кофемолку, а то и вообще покупать уже помеленный кофе, но она просто знала, что так лучше, а иначе просто нельзя. После приложенных усилий она получала три ложки мелкой, как сахарная пудра, коричневой пыли и ароматной, как арабская ночь. Она отправляла кофейную пыль в турку. Наливала воды и варила на медленном огне, тщательно прослеживая, чтобы кофе не сбежал от неё на край света. И уже через десять минут, маленькая кухня наполнялась ароматом. Она сделает его. И чёрная, тёплая жидкость тёмным водопадом попадёт в любимую кружку. А затем, она медленными глотками будет смаковать каждый глоток, ощущая себя воистину живой. Иногда, она поворачивала голову в окно, чтобы увидеть закат и красно-оранжевый свет проходил прямо сквозь её тело, и со стороны могло показаться, что Чарли просто тень самого Заката. И на последнем глотке, в кружку попал самый последний луч солнечного света, а затем весь мир погружался во тьму, разрывали которую только уличные огни.

Этот кофе, как и каждый кофе, был противным, горьким, но тёплым и настоящим. И после первого глотка всегда хотелось ещё и ещё. А когда на дне остается только гуща, на еще одну чашку редко кто решается.

Это была жизнь. Всё и есть жизнь. Такая же горькая, такая же прекрасная, такая же короткая. И это была любовь.

Она положила кружку на подоконник и включила свет на кухне. Она достала чёрную ручку и блокнот, который использовала для списков продуктов. Переворачивая исписанные листы, она наконец-то нашла чистый. Тяжело вздохнув и ощутив у себя во рту горькое, кофейное послевкусие, принялась писать быстрым, едва разборчивым подчерком:

И не было ничего

Особенного там,

Казалось бы, обычное

Дело,

Но оранжевыми

Чернилами

Под шум

Машин

Я принялся

Писать на асфальте.

И написал

Я: «Почему

Ты мертв?»,

Но,

Не получил ответ.

И тогда

Закричал из

Окна:

«Люди, не

Понимаю я вас».

И никто,

Ничего не сказал,

Но в душе

Ответили:

«Я тоже».

Они сказали,

Что устали.

Потом,

Была лишь

Тишина.

Ничто уже не

Будет

Вчера уже

Было

А завтра не

Будет.

А я лишь

Буду писать о

Том, что вижу,

А тишина будет

Молча сидеть со

Мною рядом,

А я буду

Знать, что

Мастер ветров и

Закатов

Лишь тихо

Плачет

по мне.

А я лишь

Молча, буду

Писать о

Том, что

Увидел во

Мгле…

Часть Вторая

Божественная Тоска

Стояла ночь. Я решил заглянуть в стриптиз-клуб.

Я точно не знал, что заставило меня пойти на такой поступок, но это была точно не страсть, мною правило другое чувство. Чтобы сделать что-то иное. Вырваться. Это место единственное на всей улице, где все горело разноцветными огнями и призывало музыкой, его было сложно не заметить. Я свернул направо и открыл дверь.

Внутри было шумно. Парни всех сортов, рас и возрастов сидели за столиками, потягивая виски, и смотрели на полуголых, раскрашенных кукол, одна за другой выходящих на сцену. Здесь царила атмосфера разврата. Те, что побогаче, показывали пальцем на понравившихся им девушек администрации и те приводили их хорошим клиентам. Я чувствовал себя лишним и совершенно незаметным. Как бы, меня здесь и не было. Идеальное место, чтобы спрятаться.