Ночь ведьмы. Книга первая

– Ведите ведьму! – кричит мне, махая рукой, хэксэн-егерь. Возле двери три человека – женщина и двое детей – сжались на заплесневелом сене. Охотники замахиваются мечами в сторону женщины и двух малышей, прижавшихся к ней, так, будто они представляют страшную угрозу.

– На колени, ведьма, – рычу я, дергая Фрици вперед и пиная ногой. Она скользит по каменному полу, ее капюшон спадает, и она свирепо глядит на меня. – Полезай. – Я толкаю ее к двери. Это издевательство, высшая форма позора: заставлять обвиняемую заползать в клетку. Ее юбки пачкаются о сено, влажное и липкое от коричнево-зеленых помоев. Как только ее лодыжки оказываются за дверью, хэксэн-егери захлопывают дверь, запирая Фрици внутри.

Она встает и бросается к решетке, хватается за нее, металл лязгает о кандалы на ее запястьях.

– Снимите хотя бы эти проклятые кандалы, – требует она.

Я достаю ключ из кармана и делаю шаг вперед.

– Осторожнее, капитан, – предупреждает меня один из охотников. Я останавливаюсь, чтобы бросить на него испепеляющий взгляд. Он почтительно склоняет голову, вспоминая о моем звании.

Фрици протягивает мне свои закованные руки ладонями вверх. Я вставляю железный ключ в замок. Мои пальцы касаются заново вскрывшейся раны, образовавшейся от ржавого металла, и Фрици вздрагивает, на ее лице появляется выражение боли, и этого достаточно, чтобы мне захотелось разнести тюрьму по кирпичику.

Железные кандалы с грохотом падают на землю. Фрици отступает, потирая запястья.

Я присаживаюсь, чтобы поднять их, потянув к себе через решетку.

Рядом с моим коленом останавливается блестящий черный ботинок.

Я чувствую, как холодная аура страха, исходящего не только от заключенных, но и от стражников, окутывает базилику. Фрици отворачивается, натягивая капюшон на голову, но я замечаю, как в ее глазах вспыхивает ужас.

Я медленно встаю.

И встречаю ледяной взгляд комманданта Дитера Кирха.

– Отличная работа, капитан Эрнст, – говорит он, но его взгляд скользит мимо меня, к Фрици.

Она заперта за железными стенами в самом сердце тюрьмы хэксэн-егерей. Ей некуда бежать, ей негде спрятаться. Я наблюдаю, как она расправляет плечи, осознавая, что в ловушке. Но нет, тут что-то еще. Это не только естественный страх тюремного заключения. Не первобытный ужас, а нечто более глубокое, порожденное каким-то знанием, темными воспоминаниями.

Она прячется от мужчины, стоящего рядом со мной. Только скрыться ей негде.

Она поворачивается, опускает капюшон и встречается взглядом с коммандантом Кирхом. Ее челюсти плотно сжаты.

Когда она говорит, ее голос тих, но каждый слышит, как ее слова пронзают воздух.

– Здравствуй, брат.

19. Фрици

Защитные заклинания, которые мама наложила на Бирэсборн, начинались в нескольких шагах от деревни и окружали ее. Мама была знаменита среди ковенов своими защитными чарами.

Именно поэтому мы продержались так долго, когда другие пали или бежали в Черный Лес.

Именно поэтому мы одни оставались так близко к Триру.

Я сопровождала ее каждое полнолуние и помогала укреплять защиту. Я знала наши обереги так же хорошо, как мамино лицо.

Так что все, что мне требовалось сделать, – это улизнуть, пока она еще спала утром в день моего восемнадцатилетия.

Наша маленькая кухня была усыпана мукой после ее кулинарного безумия – состряпанные шупфнудельны лежали в миске под полотенцем, готовые к обжарке, «Гайсбургский марш» томился на медленном огне над тлеющими углями, на столе оставалось полбутылки сладкого апфельвайна, но только потому, что мама запретила мне выпивать все сразу.

Я накинула на плечи плащ, проскользнула мимо стола, освещенного предрассветным солнцем, и выскользнула на улицу.

Тропинка к защитной стене вела прямо от нашего дома. Мое сердце сжалось в предвкушении радости, от тревоги, страха, – всего сразу. То, что я делала, было хорошим поступком. Я воссоединяла маму и моего брата. Это был тот поступок, к каким мама призывала всех в нашем ковене. Добрые дела наполняли Источник, а плохие – подпитывали дикую магию. Столько добра – исцеление разрушенных отношений, возвращение утраченной любви – наполнит Источник до краев.

Ну, может, я делала это и для себя тоже. Хотела снова увидеть брата.

Я добралась до небольшой группы деревьев на опушке леса рядом с деревней и побежала к самому высокому из них. К могучему тису.

В момент, когда я приблизилась, от дерева отделилась тень.

Дитер вытащил фонарь, осветивший его лицо желтым светом, и ухмыльнулся мне. Я не могла не улыбнуться в ответ, это казалось очередной глупой шуткой, какие мы разыгрывали над мамой в детстве.

Он так же улыбался мне, когда мы пробирались в мамину комнату и читали книгу о дикой магии. Озорство, веселье. Его лицо, будто говорящее: «Доверься мне, Фрицихен, разве я когда-нибудь тебя подводил?»

Затаив дыхание, я нащупала зелье, необходимое, чтобы ослабить защитные чары. Мама навела их так, что ни один колдун не мог бы их обойти, если не являлся частью нашего ковена.

Дитер оставил ковен пять лет назад.