Ночь ворона, рассвет голубя

Он повернулся и ушел, не сказав больше ни слова.

Только тогда она дала волю слезам. Выплакавшись, она перешла ручей, забралась на камень посередине, села в позу лотоса и попыталась опустошить свой разум.

Стемнело, и с деревьев донеслось уханье сов. Холодный ночной ветерок покалывал ее кожу. Она не двигалась до тех пор, пока ее конечности не обмякли и она не впала в полусонное, полутрансовое состояние, которое странно напоминало опьянение. Она смотрела, как звезды кружатся по небу, и думала о том, как они с Дакшем будут смотреть на одно и то же небо каждую ночь, пока живут на этой земле.

Покинув гурукулу, она никогда больше его не увидит. Это было к лучшему. Их параллельные миры никак не могли пересечься. Пока он не поцеловал ее, она даже не осознавала, что хочет, чтобы это случилось. Глупая Катья. Захотела невозможного.

Скоро она вернется к своим обязанностям в Аджайгархе, а Дакшу предстоит продолжать свою образцовую, безбрачную жизнь до тех пор, пока ему не исполнится двадцать пять. Тогда, возможно, его отец устроит для него брак. Он плавно переходил от одной фазы жизни к другой, следуя советам древних текстов.

Катьяни останется одинокой. Даже освободившись от своих уз, она вряд ли найдет кого-то, кто будет равен ей в том, что имеет для нее значение, и кого не будет заботить ее происхождение.

И так ли уж плоха была та жизнь, что у нее была? Она наслаждалась роскошью, которой не было ни у кого из обитателей гурукулы. Какая разница, что она не помнит своих родителей и что у нее не осталось живых родственников? У нее есть цель и есть долг. Разве есть что-то более важное?

Семя неуверенности, посеянное Ачарьей, пустило отвратительные корни сомнения в ее душе. Все так, цель и долг, но разве Дакш не был прав, сказав, что она уже не раз выплатила свой долг крови? Почему Хемлата не отпустила ее? Как Катьяни ни старалась, она не могла выкинуть из головы бушевавшие у нее внутри вопросы. Впервые в своей жизни она страстно желала освободиться от магических уз.

Услышав, как кто-то зовет ее по имени, Катьяни очнулась от транса. Она открыла глаза и, пробираясь сквозь туман голода и усталости, попыталась сосредоточиться. Варун, раздраженный, стоял у кромки воды. Судя по всему, был рассвет.

– Наконец-то! – сказал он. – Я пытаюсь до тебя докричаться уже несколько минут.

– Испытание окончено? – спросила она заплетающимся языком. Пусть она и потеряла счет времени, ей все равно казалось, что трех дней еще не прошло.

– Для тебя – да, – сказал он. – Ачарья хочет, чтобы вы с принцами вернулись в гурукулу. Вас вызывают в Аджайгарх.

Катьяни окончательно проснулась. Ее охватил ужас.

– Во дворце все в порядке?

Варун пожал плечами:

– Я не знаю. Но тебе пришло письмо, так что ты скоро сама все узнаешь.

Она попыталась пошевелиться, но упала навзничь.

– Я надеюсь, ты не думаешь, что я тебя потащу, – заметил он.

– Я бы скорее предпочла, чтобы меня тащила ветала, – пробормотала она, с трудом поднимаясь. Она перешла ручей вброд и вышла к тому берегу, где ждал Варун.

Он протянул ей тыквенную флягу:

– Манговое ласси, чтобы ты пришла в себя.

Она с благодарностью приняла флягу и начала пить. Прохладная сладость ее оживила.

– Принцы?.. – спросила она, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

– За ними послали двух других учеников, – сказал он.

Мгновение она колебалась:

– А Айрия Дакш?

Казалось, Варун был удивлен таким вопросом.

– В гурукуле, конечно. А что?

Ее щеки вспыхнули.

– Ничего.

Она просто хотела знать, что с ним все в порядке.

Варун направился через лес на юг, и она последовала за ним, стараясь не отставать. Почему их вызвали обратно во дворец до того, как завершилось обучение? Должно быть, случилось что-то серьезное; королева никогда бы не прервала их тренировки ради чего-то несущественного. У нее в голове вертелись различные сценарии случившегося, каждый хуже предыдущего. Желудок скрутило узлом.

Варун оказался бесполезен – он не смог ответить ни на один из ее вопросов. К тому времени, как пару часов спустя они подошли к воротам гурукула, она довела себя до такого состояния тревоги, что любая новость должна была принести облегчение.

Айан и Бхайрав с напряженными лицами стояли под деревом пипал. Больше никого не было видно; другие ученики-первогодки, должно быть, все еще были в лесу. Она осмотрела двор, но Дакша там не было. Он, должно быть, со своим отцом, и это не могло ее не радовать. Она не хотела снова выставлять себя перед ним дурой. Она направилась прямиком к принцам, а Варун пошел в главное здание, чтобы отчитаться перед Ачарьей.

– Наконец-то! – сказал Бхайрав. – Мы ждем тебя уже час.

– Вот.

Айан сунул ей в руки пергамент.

– Оно закодировано так, чтобы могли понять только вы с мамой. К нему прилагалось сопроводительное письмо для Ачарьи, в котором говорилось лишь то, что нам нужно немедленно вернуться.

Катьяни схватила пергамент и развернула его трясущимися руками. Когда она расшифровала послание, то ее наполнила смесь облегчения, беспокойства и замешательства. Его содержимое она прочитала принцам вслух.