Ночи дождей и звезд

Дублин

Моя дорогая Вонни!

Я поклялась написать Вам в течение суток после прилета. Вот и пишу.

Путешествие прошло хорошо, в самолете было полно туристов. Мы с Дэвидом чувствовали себя особенными, потому что познакомились с настоящей Грецией, а не только с ее пляжами и дискотеками. Потом мы сели на поезд до дома Дэвида. Он, кстати, очень богат, его семья живет в поместье, где столько прекрасного антиквариата и всяких ценностей. Его мать весьма мила и легка на подъем, она явно посвятила всю себя мужу. Мистер Файн выглядит неважно, жить ему осталось несколько месяцев. Очень мало. Он был так напуган, но в итоге смог обсудить со мной возможность паллиативного лечения. Он не знал даже, что делают врачи, и боялся спросить. Мы с Дэвидом плакали в аэропорту Манчестера перед моим отлетом. Люди наверняка решили, что мы прощающаяся парочка.

Когда я приехала домой, там была Барбара, она всячески сглаживала ситуацию. Папа, чуть дыша, ловил себя за язык, чтобы не наговорить ничего обидного. Мама превратилась в ходячую ТВ-рекламу кулинарного шоу; кажется, она решила, что я была в каком-то концлагере, а не на острове с его восхитительными ароматами и новыми вкусами. Я до сих пор тоскую по запаху древесного угля в кафе «Полночь» и по жареному барашку с кедровыми орехами, которого готовил нам Андреас.

Передайте ему мой горячий привет. Я напишу снова, когда выйду на работу и сниму новую квартиру с Барбарой. Сейчас я живу у нее на диване, но каждые два дня бегаю к маме с папой. Они ведут себя образцово, даже почти не упоминают про свою чертову серебряную свадьбу. Но вот обе мои сестры стали просто невыносимыми. Я решила, что не буду рассказывать дома о выкидыше и о тюремном сроке Шейна. И не просто не рассказывать, но и самой об этом не вспоминать.

Я никогда не смогу отблагодарить Вас, Вонни, особенно за тот день в Афинах. Мечтаю и надеюсь, что Вы сумеете отыскать своих мужа и сына. Вы этого заслуживаете.

С любовью,

Фиона