Ночи с бессмертным

Может, вампиры и существуют, и он один из них, но он — хороший вампир. «Если такое вообще возможно», — подумала она. В конце концов, они должны быть бездушными. И все же, почему не может быть хороших вампиров с душой или без души? Наличие души не гарантирует того, что кто-то будет добрым, так почему же отсутствие души должно означать обратное? Может быть, они были как питбули. Эта порода собак имела плохую репутацию, но у нее была подруга, у которой был питбуль по имени Отис. Этот пес был абсолютной душкой: нежный, послушный и невероятно терпеливый с Эбигейл и другими детьми по соседству. Он терпеливо стоял, позволяя им одевать себя в платья принцесс, гонялся за шальными мячами, когда они играли в бейсбол, и позволял малышам виснуть у него на ушах и хвататься за нос, чтобы встать, даже не ворча и не жалуясь, хотя ему, должно быть, было больно.

Так что, возможно, хоть Томаззо и вампир, но хороший, также как и Отис был добрым питбулем.

Эбигейл поерзала на кровати и посмотрела на раздвижные стеклянные двери. Они были открыты, отметила она, впуская теплый ветерок и много солнечного света. «Это было мило», — подумала она, но в следующую секунду начала беспокоиться о Томаззо. Если он был вампиром, то солнечный свет определенно не был хорош для него.

Сев в постели, Эбигейл спустила ноги на пол. Она остановилась, все еще завернутая в простыню отчасти от удивления, потому что комната не вращалась, и она не чувствовала себя нелепо слабой. Но она также остановилась, потому что боялась, что боль вернется в любой момент, когда она будет двигаться. Когда этого не произошло, она попыталась встать и смогла сделать это без проблем. «Лихорадка определенно прошла», — решила она с облегчением. Единственное, от чего она все еще страдала, была жажда. Она ужасно хотела пить, что, вероятно, было ее собственной виной, так как она сделала только глоток воды, предложенной ей Мэри.

Взглянув на прикроватный столик, Эбигейл взяла стакан, чтобы сделать еще глоток. Она остановилась после первого глотка, чтобы посмотреть, не вырвет ли ее. Когда ее желудок не взбунтовался и не запротестовал против присутствия воды, она сделала еще один глоток, потом еще один, а затем осушила весь стакан.

Никогда еще вода не была такой вкусной. Действительно, это было прекрасно. Но этого было недостаточно. Она все еще хотела пить. К сожалению, на этот раз там был только стакан, и не было кувшина, чтобы наполнить его. Поставив пустой стакан обратно на столик, Эбигейл посмотрела на дверь, которая, как она знала, вела в ванную, и подумала, не налить ли еще. Но в следующее мгновение она покачала головой и сморщила нос. Одна вещь, о которой она читала снова и снова, исследуя такие места, была о том, что нельзя пить неотфильтрованную воду. Она действительно не хотела снова болеть.

Вздохнув, она начала поворачиваться к раздвижным дверям, но остановилась, когда взгляд упал на большой холодильник у кровати. Эбигейл уставилась на него, подняв брови. «Холодильник. В нем может быть содовая, или сок, или что-нибудь еще», — подумала она и тут же вскочила на ноги, направляясь к нему. Она почти дошла до холодильника, когда дверь спальни снова открылась.

Эбигейл остановилась и посмотрела на Томаззо, застывшего на полпути в комнату. Его глаза расширились и засветились, когда пробежались по ней, заставив ее посмотреть вниз, чтобы увидеть, что она была так поглощена своими тревогами о возвращении боли, а затем мыслями о том чтобы утолить жажду, что не заметила, что была полностью обнажена. Издав пронзительный визг, Эбигейл развернулась и бросилась обратно к кровати. Простыня соскользнула с матраса, когда она встала, поэтому вместо того, чтобы прыгнуть обратно в постель, она схватила мягкую льняную простыню и быстро натянула ее до плеч, чтобы собрать спереди.

Эбигейл на мгновение замерла, моргая, вспоминив, что она увидела, когда посмотрела вниз. Затем она повернулась спиной к Томаззо, развернула простыню и посмотрела на себя, прежде чем с недоверием прикрылась ей.

— Эбигейл? — мягко позвал Томаззо.

Вместо ответа она снова распахнула простыню, еще раз посмотрела вниз и снова запахнула ее.

— Эбигейл?

На этот раз она повернулась лицом к Томаззо, обходя комнату, направляясь к двери ванной. — Извини. Мне нужно… я на минутку. У меня…

Эбигейл уже подошла к двери и, не закончив объяснений, проскользнула внутрь и захлопнула дверь. Мгновение спустя она стояла перед раковинами, глядя в зеркало позади них на свое отражение в объемной простыне. Она выглядела нелепо. Из-под простыни торчала только голова, и это было ужасно. Честно говоря, это выглядело так, будто она засунула палец в розетку, и ее ударило током или что-то в этом роде.

Поморщившись, Эбигейл проигнорировала это, сделала глубокий вдох и убрала простыню в третий раз.

— Пресвятая Богородица, — прошептала Эбигейл, глядя на свое отражение в зеркале. Клянусь Богом, у нее была фигура, и к тому же сногсшибательная. Она бы убила за такую фигуру. Или сделала бы это, если бы уже не обладала ей. Лихорадка Денге была лучшей диетой в мире.