Ночи северного мая

Торопов стоял, засунув руки в карманы. Широкие клёши по колено в пыли. Длинные волосы свисают сальными прядями. Сергей медленно подошёл к нему. Костя дыхнул на него застарелым перегаром. Нет, его нельзя показывать соседям. Они вызовут наряд милиции. На этом вся сделка накроется, а будущее закончится, не начавшись.

– А я думал, ты не придёшь, – засмеялся Хрущ, блеснув в полумраке зубами, – пришёл всё-таки, гадёныш!

– Ты сядь, Костя, посиди тут, а я за угол сбегаю. До кафе добегу. Поллитру принесу. Это дело обмыть надо, – скороговоркой зачастил Сергей, сжимая в кулаке замок-молнию на куртке.

– Беги, гадёныш, беги!

Эти слова долго стояли в воздухе, словно застыли навек. Сергей усмехнулся и ушёл в сторону. Деревянное крыльцо придорожного кафе плотно облепили дальнобойщики. Они шумно обсуждали начальников, завгаров, трясли накладными, матерились, шумно сплёвывая на землю. Звенели поллитровки, громко булькала жидкость, возле машин пронзительно пахло бензином и спиртом. Сергей обошёл грузовики, стараясь не налетать на людей. Возле одной машины он задержался и заглянул в кузов, закрытый истрёпанным брезентом. Один край задрался. Машина была без груза. Сергей нырнул в темноту. Долго и медленно шёл по тропинке к затемнённой скамейке. Обычно шофёры-дальнобойщики проводили на ней любовные свидания с дорожными шлюхами. Этот час наступит позже. Пока дальнобойщики ещё не дошли до нужной кондиции. Хрущ шумно сопел и тяжело ворочался на скамейке. Не сидится ему. Сергей улыбнулся. Этот человек тоже хочет светлого будущего. Он считает, что заслужил его своими страданиями. Костя уверен, что страдал больше, чем Сергей. Он требует справедливости. Почему всё так случилось? Почему? Сергей усилием воли прогнал ненужные мысли. Ни к чему задумываться о прошлом. Никто никого не пожалеет. В этой жизни побеждает сильнейший. Останавливаться нельзя. Если дашь маху, судьба прихлопнет, как муху.

– Держи!

Поллитровка блеснула стеклянными боками. Отсвет электрического фонаря ложился сияющими, но мелкими и рассыпчатыми бликами.

– А-а, молодец! Две взял?

– Две, вот вторая. Держи обе, – сказал Сергей и протянул вторую бутылку.

– Давай поговорим! – прошепелявил Торопов, влив в себя почти половину бутылки.

– О чём? И так всё ясно!

Они помолчали. Торопов торопливо пил, словно боялся, что Сергей отнимет у него поллитровки. Небо резко потемнело, голоса дальнобойщиков стали глуше и неразборчивее, зато на их фоне зазвучали визгливые женские выкрики. Сергей зашёл за скамейку и облокотился на спинку. Хрущ шумно чмокал, смакуя и наслаждаясь выпитой водкой.

– Нам есть о чём поговорить! – выдохнул Хрущ и громко икнул.

– У тебя желудок плохой, – негромко произнёс Сергей и снял с себя галстук.

– А-а, это ты у докторки обучился? – то ли спросил, то ли засмеялся Хрущ. В темноте блеснули зубы. – Она ведь тебя многому научила? Тебя и Юрий Васильевич любил! А ты его предал!

– Никого я не предавал, – буркнул Сергей и набросил галстук Хрущу на горло. Умелым движением сдавил кадык, почувствовав, как туго бьётся яремная вена. По рукам прошла судорожная волна уходящей чужой жизни. Ещё мгновение, и Хрущ навеки затих. Вместе с последним дыханием ушёл страх. Некого больше бояться. Последний враг отправился на тот свет.

Сергей подхватил вялое, безжизненное, ещё не остывшее тело и прижал его к себе, закинув болтающуюся руку Хруща себе на шею. Если кто увидит, подумает, что шальная шоферня загуляла. Кто-то захмелел от счастья раньше времени. Теперь один другого на себе тащит. Нельзя оставлять Хруща на скамейке. Сейчас сюда придут шлюхи и устроят шум. Сергей поднатужился и закинул остывающее тело в пустой кузов, прикрыв край брезентовой накидки. Немного постоял, слушая, что происходит на освещённом пятачке. Там уже кто-то предлагал женщине срочно выйти замуж, быстро нашлись желающие, в сторону скамейки потянулись тени. Сергей отступил в темноту. Он вспомнил, с какой лёгкостью хотел отказаться от собственной жизни четыре часа назад. Всего четыре часа прошло, а кажется, что все сорок лет проскочили мимо сознания. Тихонько, стараясь не наступать на ветки, Москвин пробрался к дороге. В поздний час трасса была пуста. Дальнобойщики загуляли надолго.