Ночи северного мая

– Нет, у меня есть деньги. – Он пошевелил пальцами в карманах, чтобы Коля не думал, что он пришёл побираться. За время скитаний Сергей научился экономить и жить, скрывая от всех, что он бездомный. Мылся и чистил зубы в туалете на вокзале. В Ленинграде есть самое страшное место на планете, это вокзальный туалет. Огромный, с высокими потолками, с кафельными стенами, с дырками в полу на пятнадцать мест. Там собирались отпетые негодяи и опустившиеся люди без пола и возраста. Они уже не мылись, просто приходили, чтобы увидеть знакомые лица. Сергей брезгливо сторонился бывших людей. Они его не трогали. Очевидно, он вызвал невольное уважение своим пристрастием к гигиене. Пиджак и брюки приходилось чистить ежедневно. На вокзальных скамейках Сергей подобрал щётку и не расставался с ней, постоянно очищая одежду. Спал в залах ожидания. Как только видел милиционера, вскакивал и перебегал в другой зал. Иногда снимал комнату у старух на Лиговке. Комнаты выглядели гораздо хуже, чем зал ожидания на вокзале, но там были старинные ванны с душем – грязные, зато в них можно было отмыться за долгие недели скитаний. Так Сергей Москвин сохранил лицо и внешний приглядный вид. Гречин покряхтел, оглядывая парня. Он не ожидал увидеть опрятного молодого человека, которого изгнала и предала система.

– Тогда идём, – обрадовался Коля, заметив вдалеке юркую Варвару. Она приближалась со скоростью космической ракеты, но Гречин оказался ловчее. Он схватил Москвина под локоть и втащил в комнату.

Можно было удивляться, падать в обморок, стрелять из ружья, которого не было, но представшая перед глазами картина вышибала почву из-под ног. Пол ощутимо зашатался, как при взрыве. Полусонный Москвин с трудом устоял на ногах. За столом сидели Беспалов, Москалёв и Мириам. Наташа, раскинув руки, дремала на кровати. Повсюду стояли бутылки с разноцветными наклейками. Все были настолько пьяны, что уже не видели, кто вошёл в комнату и с кем. Опьянение дошло до состояния безумия. Глаза у всех были мутные, почти оловянные. Беспалов бессмысленно уставился на вошедших, пытаясь определить по движущемуся пятну, что оно означает.

– Садись ешь, пока они не отрезвели, – шепнул Коля и подвинул тарелки. Еда и закуски выглядели вполне пристойно: по всей видимости, Колины гости больше всего налегали на спиртное.

– Что с ними? – спросил Сергей, оглядывая Мириам. Девушка совсем сдала, превратившись из красавицы в вокзальную потаскушку.

– Неделю назад состоялся суд, – вздохнул Гречин, – а они свидетелями были. Все трое. Дали показания на Влада, судья вынес приговор. Вот решили отпраздновать.

Коля кивнул на богатую закуску и бутылки в ящиках. На столе стояли бокалы и рюмки. Всё новенькое, блестящее.

– Это Мириам притащила, – сказал Коля, заметив изучающий взгляд Сергея, – отец от неё откупился. Привёз дары Востока, ссудил деньгами и отбыл в неизвестном направлении. Его сняли с секретарей республики. Он же для восточных людей был инородцем. Секретарь республики по фамилии Иванов! Его и так долго держали.

Гречин коротко хохотнул, а Сергей хмыкнул. И впрямь смешно. В центре не любят приезжих из азиатчины, а там не принимают и не понимают заезжих карьеристов.

– Отец Мириам был назначен туда из центра. Отработал на Востоке почти двадцать лет. Его там заставили жениться на местной. Почти насильно. Иначе, сказали, не быть тебе секретарём. Ну и сам понимаешь, что за жизнь у него была! С одной женой разлучили, с другой принудили жить. Дочка от первого брака родилась светленькая. Остальные – типичные азиаты. Мириам выросла не только непохожей на остальных детей, но и непослушной. Отец отправил её в Ленинград, а здесь она уже оторвалась окончательно. И валютной проституткой оттрубила, и в агентессы всех органов завербовалась, и по всем притонам прошлась. Всего хлебнула. Из института её попёрли. Теперь на вольных хлебах. Где прикормят, там и даёт. Вот что делают с людьми свободные нравы. Папашу-то из-за неё выгнали с хлебной должности. Много кому она крови попортила.

– А эти? – Сергей кивнул на Беспалова и Москалёва.

– Они-то? Они парни хорошие. Не тебе чета. Не в своё дело не лезут. Партия сказала: «Надо!», комсомол ответил: «Есть!» Ребята службу знают. Им пенсию выслужить надо, как Басову.

– Да какая там пенсия? – засмеялся Москвин. – Они же ещё молодые!

– Молодость быстро пролетает, дорогуша! Ешь давай! Деньги-то есть?

– Не беспокойся, деньги у меня есть.

Москвин ел и смотрел на Беспалова. Ему казалось, что Вова не дремлет, лишь притворяется. Он всё слышит и понимает. Сейчас вскочит и закричит как резаный. Почти так оно и случилось. Беспалов очнулся и уставился на Сергея мутным невыразительным взглядом. Его глаза почти выпали из орбит. Их словно выталкивало наружу что-то ядовитое.