Ночи становятся короче

Планом предусматривалось на рассвете перед рождеством подготовить проход для советских частей на участке от холма Менеши до берега Дуная. На этом участке действовала рота гитлеровцев, усиленная танками и артиллерией. В ночь перед операцией артиллерийская батарея должна была занять огневую позицию на холме и оттуда открыть огонь по немецким танкам и артиллерийским позициям. А в это же самое время группа Хамоша во взаимодействии с другими вооруженными группами коммунистов, действующими в городе, разделится на две группы. Одна группа займет школу и перережет путь, по которому гитлеровцы могут получить подкрепление, другая же нападет на фашистов с тыла.

Решающую роль в проведении операции будут играть два человека: унтер-офицер с артиллерийской батареи Бодолаи и Тевиш. Группе Хамоша совершенно случайно удалось установить связь с Бодолаи, у которого на батарее служил хороший товарищ Ситаша. Через этого-то молодого артиллериста Хамошу и удалось связаться с Бодолаи, который уже побывал на Восточном фронте и не скрывал своих симпатий к русским.

Франци Бордаш встретился с Бодолаи на квартире у Ситаша.

— Сейчас уже все видят, что война проиграна, — сказал Франци. — Будапешт не сегодня-завтра будет полностью окружен советскими войсками, и никому не удастся вырваться из этого котла.

— Это уж точно, — согласился Бодолаи.

— Я говорю сейчас с вами как представитель одной из групп Сопротивления. Скажите мне честно и откровенно, согласитесь ли вы со своей батареей открыть огонь по гитлеровцам или…

Унтер-офицер задумался. У него было красивое лицо с маленькими коротко подстриженными усиками.

Франци интуитивно чувствовал, что, если этот человек пообещает что-то, на него вполне можно положиться.

— Можете на меня рассчитывать, — поразмыслив, ответил унтер-офицер. — На батарее у меня есть несколько надежных солдат, а остальные не осмелятся не выполнить мой приказ. Вся загвоздка будет в командире батареи, господине лейтенанте Гулачи, который, как пес, предан фашистам и нилашистам.

— Мы его знаем, — заявил Франци. — О нем не беспокойтесь. Когда нужно будет действовать, он нам уже ничем не сможет помешать.

Готовый экземпляр плана операции был передан Тевишу, которого Бодолаи провел на участок «ничейной» земли.

Прежде чем двинуться в путь, Тевиш несколько раз прочел сообщение, разобрался в схеме местности, после чего и то и другое отдал Франци.

— Еще не хватало, чтобы эта бумага попала в руки врага. Я и так все запомнил.

— Ты это серьезно?

— У меня очень хорошая зрительная память. Могу сейчас слово в слово пересказать все, что здесь написано.

Через два дня Тевиш должен был вернуться с ответом советского командования и на этом же месте сообщить все Франци.

И действительно, через два дня в условленное время Тевиш перешел линию фронта и оказался на «ничейной» земле. Последние несколько сот метров он прополз по-пластунски. Несмотря на маленький рост, Тевиш был очень сильным и полз быстро. Это был опытный и закаленный товарищ, побывавший не в одной тюрьме. Мужества ему не занимать, однако и для него переход линии фронта, да еще дважды, был делом нелегким.

Но все обошлось благополучно, и через несколько минут Тевиш увидел в условленном месте у березы знакомый силуэт унтер-офицера Бодолаи.

— Бодолаи?

— Я.

Тевиш встал. Однако не успел он и слова сказать, как оказался крепко связанным жандармами.

Позже выяснилось, что один из солдат Бодолаи рассказал о готовящейся операции лейтенанту Гулачи, который и сам давно заметил, что его унтер не очень-то хорошо настроен по отношению к немцам. Лейтенант взял Бодолаи на подозрение, приказав одному из своих унтеров не спускать с него глаз. Унтер, на удивление злобный и завистливый, бывший крестьянин, во сне и наяву мечтал об ордене и повышении по службе. Ради этого он не пощадил бы даже своих родителей, если бы они были замешаны в чем-нибудь противозаконном. Когда Тевиш шел к русским, этот унтер как раз подстраховывал его переход через линию фронта.

Унтер-офицер Бодолаи был порядочным человеком, с чувством собственного достоинства. Ни к званиям, ни к орденам он не рвался. Будучи на фронте, он не раз видел жестокость гитлеровцев, видел, как гитлеровцы грабили мирное венгерское население. Постепенно в нем проснулось чувство ответственности за судьбу родины, и он решил помочь венгерским коммунистам. Ненависть к фашистам и нилашистам росла в нем день ото дня, и скоро он уже не мог скрывать ее от других.

Жандармы после доноса командира батареи сразу же арестовали его и начали избивать.

Когда же лейтенант Гулачи поинтересовался, как у них идут дела, один из жандармов ответил:

— Не беспокойтесь, мы его как следует проучили…

Сначала у Бодолаи ничего не спрашивали. Сразу же начали избивать его. Избивали долго и бесчеловечно, как это умеют делать полевые жандармы.

После «соответствующей подготовки», так на жандармском лексиконе назывались пытки, Бодолаи повели на допрос. Допрашивал его жандармский унтер-офицер. Бодолаи еле стоял на ногах и с трудом ворочал языком.

— Кто твои сообщники?

— Я… один…