Ночи становятся короче

— Юриста я нашел, — сказал Радаи. — Отдела, как такового, у нас пока нет, а все книги записей актов гражданского состояния остались под развалинами здания старого магистрата. Придется произвести раскопки, достать книги, изготовить ленту цвета национального флага, которую юрист во время регистрации браки надевает через плечо. А без этого ни о какой регистрации не может быть и речи. В конце этой недели отдел регистрации браков будет уже работать. Так что можешь быть спокоен.

Тепло попрощавшись с Лаци, Радаи проводив его до дверей.

Лаци направился к зданию партийного комитета. Он шел и думал о том, что через несколько дней Магда станет его женой, а потом у них появятся дети. Нужно будет выхлопотать квартиру. Фюлеп наверняка поможет ему в этом деле. Может, и Шуханг посодействует. Да и Радаи был так любезен с ним.

Свидетелями во время регистрации брака Лаци решил пригласить Шуханга и Фюлепа. Нужно будет поговорить с ними об этом.

Лаци огляделся по сторонам. Вид был далеко не привлекательный: повсюду виднелись развалины. Лаци глубоко вдохнул сырой воздух, в котором не было обычной копоти и гари, распространяемых сотнями заводских труб. Сейчас заводы стояли. Ни трамваи, ни автобусы не ходили.

Лаци казалось, что для того, чтобы восстановить все и сделать жизнь такой, какой она была, потребуется не менее десяти лет.

«Наивно и глупо было бы думать, что сразу же с приходом частей Советской Армии, которая только что разбила фашистские орды, магазины будут ломиться от товаров и жителям не придется терпеть никаких лишений, а советские солдаты прямо с брони башен будут раздавать направо и налево шоколад и копченую колбасу. Как можно забыть о том, что советские войска с кровопролитными боями дошли до Пруссии и Венгрии; русским нужно кормить свою многомиллионную армию, а ведь немалая часть территории Советского Союза сильно пострадала от оккупантов.

Советские солдаты и сейчас делятся своим пайком с голодными венгерскими детишками и стариками.

Человек всегда ждет, что вот-вот свершится чудо — и начнется новая жизнь. Освобождение Венгрии произошло совсем не так, как об этом мечтали многие в течение долгих лет: оно свершилось стремительно, в ходе тяжелых сражений, которые велись не на жизнь, а на смерть.

Лаци пришлось видеть и озверевших гитлеровских солдат. А теперь ему посчастливилось встретить жизнерадостных, здоровых, хорошо вооруженных советских солдат, которые принесли венгерскому народу свободу.

Перед зданием партшколы Лаци остановился, посмотрел на фанерный стенд, укрепленный красной звездой, на который обычно вывешивали стенную газету. Газеты еще не было. Почему Жужи не вывесила ее? Фюлеп наверняка давно уже пришел, а когда ему дают газету на просмотр, он никогда не задерживает ее.

«Неужели Жужи оказалась права?» — подумал Лаци, входя в секретариат. Жужи была на месте и разбирала какие-то бумаги. Увидев Лаци, она как-то странно посмотрела на него и сказала:

— Заходи, Фюлеп тебя ждет.

— Подождет. — Лаци скривил рот. — Он не мой начальник.

Это была правда и неправда. Лаци с утра и до позднего вечера пропадал в партшколе, зарплаты не получал, работал бесплатно, а такому, как ему казалось, никто не может приказывать, но в то же время он был коммунистом, а для коммуниста партийная дисциплина прежде всего.

Фюлеп сидел за столом и сворачивал цигарку. Прядь волос упала ему на лоб, из-под которого на Лаци смотрели умные глаза.

— Где пропадал, Лаци? Как дела?

— У бургомистра.

— По партийным делам?

— Нет, по личным. Я хочу… одним словом, я женюсь…

— На Магде?

— Да.

Фюлеп помолчал немного, потом протянул Лаци портсигар и сказал:

— Закуривай…

Лаци ловко скрутил цигарку. Этому искусству он научился у Франци, когда они прятались по подвалам.

«Интересно, что задумал секретарь? — промелькнуло у Лаци в голове. — Уж не говорил ли он об этом с Шухангом. Тот ведь считал, что женитьба будет только лишней помехой для работы: женатый человек уже не тот работник, мысли его часто заняты домом и семьей. Но Фюлеп не Шуханг. Он образован, воспитан, лучше понимает людей. Но почему тогда он улыбается?»

Лаци захлопнул портсигар и спросил:

— А ты что скажешь на это, дядя Йошка?

— Что я скажу? А то же, что сказал бы ты, когда я вместе с Магдой пошел бы в загс?..

Лаци тяжело вздохнул и сказал:

— Остроумнее ничего не придумал?

— Я сейчас в остроумии не упражняюсь, — уже серьезно отрезал Фюлеп.

— Удивляюсь.

— Я не хочу, чтобы ты советовал мне не совать свой нос в твои дела.

— Понятно.

— Что я могу тебе сказать, если ты готов вместо меня направлять всю политику в городе. — В руках у Фюлепа была статья, в которой Лаци раскритиковал Хайагоша. — Кто тебе поручал писать такую статью?

— Но… я думал, что… я слышал, что… А разве я не являюсь редактором стенной газеты?

— Послушай, ты, умник… Я являюсь секретарем партийной организации, однако могу делать только то и так, как постановила парторганизация. А если мы с тобой будем вывешивать подобные статьи для общего обозрения, то нам с тобой такого пинка дадут под одно место, что мы будем катиться до Великой китайской стены.