Ночи становятся короче

С точностью до минуты приехал на своем стареньком «мерседесе» старший инструктор Пулаи. За рулем сидел довольный Чаба Кедеш, а на заднем сиденье расположилась Катя.

Машина остановилась у главного здания, и мужчины пошли переодеваться. Катя, выйдя из машины, сразу же направилась к курсантам.

Моравец хмуро смотрел на девушку в пестром шелковом платье, которая шла по зеленому ковру поля по направлению к ним.

«Она очень похожа на цветок, — мелькнуло в голове у Моравеца. — Сейчас она похожа на великолепную орхидею из джунглей. Стройная, красиво раскачивающаяся орхидея удивительной раскраски… — Юноше захотелось, чтобы эта красивая девушка принадлежала только ему, и никому больше. — Она будет моей, будет, чего бы мне это ни стоило!» — упрямо повторял про себя Петя.

Остальные парни тоже не спускали с Кати глаз, хотя каждый из них знал, что за ней ухаживает один парашютист, и потому думать о ней было так же бесполезно, как, например, о Софи Лорен или Аните Экберг. Катя была самой обыкновенной девушкой. Правда, у нее была чудесная фигура, стройные ноги, и все же чего-то в ней не хватало: то ли внутреннего огня, то ли нежности и теплоты. Второй причиной, почему ребята не увивались за ней, было то, что отец ее был у них старшим инструктором. Дочь, видимо, гордилась этим и потому держалась высокомерно. Это еще больше подчеркивало пропасть между желторотыми курсантиками и ней — дочерью известного пилота-виртуоза. К тому же парень, который ухаживал за Катей, заканчивал политехнический институт, а они были всего лишь неоперившимися птенцами.

Шагоди тоже следил за Катей. С того дня, как Петя рассказал ему о своих чувствах к девушке, Катя как бы выросла в его глазах.

— Привет, ребята, — поздоровалась Катя с курсантами и села на траву, поджав под себя ноги. — Кто летит первым?..

— Моравец, — ответил девушке Каллаи.

— Насколько я знаю Петю, на чудеса он не способен, — сверкнув белоснежными зубами, рассмеялась Катя. — Все вы любители…

Шагоди внимательно разглядывал девушку.

«Какие острые у нее зубы, словно у волчицы. Красивые, белоснежные, но такие хищные…»

— А мы и есть любители, а не профессионалы. Наша задача — научиться соблюдать все правила… — начал было объяснять Шагоди.

Моравец закусил губу и неподвижным взглядом смотрел прямо перед собой.

Начались полеты. Петя уже уселся в кабину. Еще момент, и фонарь над его головой закрылся.

«Пикассо рисует всю картину, не отрывая карандаша от бумаги…» — сказал как-то Шагоди Пете. Сейчас эти слова почему-то пришли в голову.

На этот раз Моравец поднял машину в воздух свечой, как это делал только Пулаи, и никто более.

Наблюдавшие за полетом так и замерли.

— Что он делает?! Сейчас его бросит вниз, как котенка с железной крыши, — пробормотал себе под нос Кедеш, вытирая выступивший на лбу пот. — Если потеряет скорость, так и врежется…

Но Моравец поднимал машину все выше и выше.

— Что такое?! — воскликнул Пулаи. — Что он делает, этот желторотик?!

Моравец тем временем бросил самолет вертикально вверх. Мотор жалобно взвыл, скорость резко упала, и в какой-то миг показалось, что машина застыла на одном месте.

Опытный пилот никогда не станет дожидаться этого опасного момента. Он вовремя повернет машину носом к матушке-земле и начнет стремительно падать вниз, отчего у тех, кто наблюдает за полетом, замрет сердце, а зачарованный полетом пилот столь же неожиданно выведет машину в горизонтальное положение и стрелой пролетит над головами ошеломленных зрителей.

Петя же упустил этот момент, и, хотя мотор работал на полную мощность, скорость упала до нуля.

Петя судорожными движениями перемещал ручку управления, впившись глазами в циферблаты приборов, стрелки которых скакали как угорелые.

«Нужно не терять из вида линию горизонта!» — билась в голове назойливая мысль.

В какой-то миг он пережил в душе муки Икара, теряющего крылья.

Ему все же удалось вывести самолет в горизонтальное положение. Пролетел над посевами. Мотор работал ровно, без перебоев. Солнце заливало своими лучами всю кабину. Через несколько минут Моравец сделал разворот и полетел к аэродрому.

«Она будет моей, будет, чего бы мне это ни стоило…» — пробормотал он про себя и, не упустив нужного момента, сделал несколько фигур высшего пилотажа и пошел на посадку.

Едва успел Петя вылезти из кабины, как к нему подлетел инструктор.

— Ты!.. Ты идиот! Настоящий идиот!.. — Чаба схватил Петю за френч и начал трясти. — Как ты посмел? Мать твою так!.. Вон с аэродрома! Иди к Пулаи, он тебе покажет… Сопляк!..

В стороне группой стояли курсанты. Рядом с ними — старший инструктор Пулаи и Катя. Петя искал Катиного взгляда, надеясь прочесть в нем гордость за него, а нашел только раздражение и злость. Пройти несколько шагов, отделяющих его от Пулаи, ему было очень трудно. Лицо у старшего инструктора было рассерженное, глаза строгие и холодные.

— Товарищ старший инструктор, курсант Моравец…

В этот момент Пулаи влепил Пете такую оплеуху, что он сел на траву.

— Встать! — тихо приказал Пулаи. Лицо его было белым.

Моравец встал.