Ночью

Словно тысячи змей, ползущих в сторону своей жертвы, пожирая даже по пути уже ее тень, Кира тянулась к Сергею, уже сверкающим опьяненными глазами, которые жаждали сейчас намного сильнее, чем утром.

Их пальцы сплелись воедино, Сергей подтянул Киру ближе к себе, окончательно съехав со стула, прям упав с него.

Их тела постепенно соприкасались, Сергей уже чувствовал ее дыхание, но еще не горькое, от которого бы веяло вином.

Их губы хотели поцелуя, но как только Сергей хотел приняться целовать ее, она подставила щеку, разорвав их сплетение из пальцев, и одной рукой налила в свой бокал дорогого вина, стоящего на столе без дела, и отпила немного.

Сергей, словно в пустыне, но поцелуй за поцелуем постепенно изучал каждый сантиметр ее щеки и челюсти, находясь в неимоверном экстазе даже от одного ощущения ее кожи, чувствуя, насколько она вкусная, так и пытаясь вообще откусить от нее.

Она повернулась к нему уже с закрытыми глазами, обхватив своими худыми изящными руками его надувшуюся венами накаченную шею.

(однако, Сергей худел в последнее время и форму-то терял, с чем ему приходилось мириться)

Насколько бы не был сейчас сочный продолжающийся уже более минуты поцелуй, Сергею пришлось плавно прервать его, уцепившись рукой за ее бок, поглаживая Киру по голове в знак замены поцелую, и наконец-то, схватившись за бутылку вина и выпив прямо с горла.

(о, сладкий алкоголь в любое время дня и ночи растворяет любую боль)

Кира недоумевающее глянула на это действие, посчитав, что это остаточный эффект от его работы, с которым все же была не согласна, судя по ее выражению лица.

Громко обронив донышком на стол бутылку вина, Сергей вернулся к своим прямым обязанностям перед Кирой, и чуть обняв ее, хотел, сначала, повалить на пол, но Кира была не из тех, кто любит валяться в грязи, хотя, если только не с Сергеем – как исключение, приподнял Киру и усадил на кухонный столик, потянув за лямку фартука.

Фартук прилежно спустился вниз, а потом съехал по ее ногам, оказавшись на полу.

Перед Сергеем открылось сокровенное место, облаченное в черные трусики, к которому скорее хотелось прикоснуться – любыми для этого доступными способами.

Кира быстрыми движениями руки расстегнула пуговицы на его белесой рубашке, стянув ее с Сергея, бросив в сторону, и взявшись за снятие ремня, пока Сергей еще изучал своими поцелуями ее губы, не способный от них оторваться.

Где-то в отдаленных уголках его сознания звучали странные забытые женские имена, может быть, из-за последствий пьянок и гулянок. Но Сергей все же пытался не забываться, и тянулся не только к бутылке, но и непосредственно к Кире.

Он чуть согнулся и сразу почувствовал, как позвоночник дал о себе знать.

За новым глотком вина скрывалась новая порция боли в печени.

Голова ходила кругом от быстрых движений из-за сотрясения мозга.

А сердце бешено колотилось при каждом новом вздохе.

Но Сергей решил не сдаваться перед собственным угробленным здоровьем, и перед тем, как полезть вниз по Кире, и потянувшись к сладкому вину, глотнув настолько много, насколько только мог.

Сначала его руки, словно ручище – разбитые и большие, – упали на ее идеальные колени, которые он легонько поглаживал. Потом Сергей спускался языком по ее подбородку, гладкой шеи, нежной кожи груди, сняв перед действием ее желтую футболку, но отчетливо прозрачную, чтобы не хотеть не облизать ее груди.

Маленькие, но красивые груди, не могли не привлекать, как и все стройное тело Киры в целом. Сергей облизывал их, словно слизывал с них сок.

Приподняв Киру и переместив ее на кухонный гарнитур, Сергей зажал ее рот своей огромной рукой, а языком впился сначала в темное нижнее белье, начав их стягивать, чтобы добраться до секретного места, словно чтобы и открыть тот самый секретный код, о котором все поют и слагают поэмы.

Чувствуя восторженный аромат ее цветка, Сергей залез к Кире между ног языком, и некоторое время оставался зажатым с головой.

(когда я слышу слово культура – я достаю револьвер)

Их первая за сегодняшний вечер любовная сцена происходила за закрытыми шторками, за которыми на небе бушевали темные страшные тучи, готовясь к новой порции дождя…

– Я бы съел тебя целиком, – признавался Сергей, виляя бедрами, когда отстранился от ее секретной точки, заглянув в ее голубые всепоглощающие сейчас глаза. – А потом еще бы по частям, так тебя устроит? – шептал ей, чуть покусывая ее правое ухо.

Брюки волнистыми темпами сползали с его ног, открывая простор для исполнения любых желаний, когда Сергей только мог представить себя романтиком наоборот или выполняя то, ради чего существовал.

(не существовал)

Оговорка по Фрейду: он не существовал ради чего-то, так как ему не было ради чего-то жить, и что только мог сделать с этим, так представлять, будто он ради чего-то живет.

Кира начала с его волос: она уже вонзила в них свои худые пальцы, но еще не начала дергать их в разные стороны, не думая даже о том, что может и вырвать их с корнем, что часто случалось.