Ночлег

Зато сумасшедшая ночь похоже решила таки выпустить его из своих лап. Небо, точнее стена тумана слева от Бергера, стала потихоньку светлеть, но беспричинное беспокойство, зародившиеся в тот момент, когда Бергер угодил в тупик, росло гораздо быстрее, чем вызревал рассвет.

И вдруг Бергер понял, что не успеет!

Еще несколько мгновений он боролся с нарастающей паникой, а потом не выдержал и побежал…

И бежал до тех пор, пока не почувствовал, что легкие сейчас разлетятся в клочья…

«Если я буду продолжать в том же духе, то точно не дойду до машины!» — Бергер заставил себя остановиться, отдышаться… А потом зло рассмеялся:

— Ерунда!!! Это все лишь плод моего воспаленного воображения… Или… я промок, и у меня начинается простуда! Обыкновенная простуда!!! Грипп, с температурой! Вульгарный родной грипп!

Небрежно насвистывая Бергер в развалку не спеша двинулся вперед. Дорога под ногами ощутимо стала уводить вверх.

«Значит я поднимаюсь на холм… Там машина… Скоро рассвет…» Бергер улыбнулся, освобождаясь от ночного кошмара.

И тут за спиной он отчетливо различил негромкое шлепанье босых ног.

Еще мгновение Бергер двигался размеренно, точно ожившая кукла, а потом вновь побежал…

Тоскливый, с истерическими всхлипами, вой раздался совсем рядом.

Туман заметно посветлел и стал реже…

Бергер бежал из последних сил, не оглядываясь…

А сзади неслось уверенное шлепанье огромных босых ног.

Когда впереди из тумана стал вырисовываться силуэт машины, Бергер понял, что таки не успеет…

Он не сумел дотянуться до спасительной автомобильной дверцы всего пару дюймов.

Победный вой, выплеснувшийся с холмов на городок, еще метался по пустым улицам, когда рассвет разорвал пелену тумана и затопил долину.

Но его приветствовал лишь одинокий автомобиль, нелепо застывший на холме, памятником технократическому пути развития цивилизации.

В первых лучах солнца но лобовом стекле сверкнула крохотная капелька крови, но туман, осевший на стекло росой, смыл эту страшную слезу тщетности и разочарований.

А очень скоро ветра и дожди и весь автомобиль превратили в горстку ржавого праха…

В итоге не осталось ничего.

Даже памяти…

И это было самое страшное.