Ночная Фурия: первый акт

— Где, мать вашу, ты была?

Марко тут же отвечает:

— Мы выезжали в город.

Он смотрит на Марко:

— Не тебя спрашиваю, идиот, хотя, через минутку дойду и до тебя.

Снимаю шлем и поправляю покрывало. Сердце бешено колотится, и я кратко отвечаю:

— Я ездила в библиотеку.

— И ты не подумала кому-нибудь сказать об этом?

Как только я говорю это, я знаю, что сделала ошибку.

— Марко знал.

Отец Роберт хмурит брови и медленно повторяет:

— Марко знал?

Я смотрю куда угодно, только не на него.

— Я подумала, что мы ненадолго, и знала, что у Марко есть телефон. Мне очень жаль, если побеспокоила вас, отец.

Отец Роберт глубоко вздыхает, и затем появляется Боб:

— У Марко есть телефон, и я звонил на этот номер.

Он кривит губы.

— Но он не отвечал.

На лице Марко появляется удивленное выражение, и он похлопывает по своим карманам. Он съеживается, когда понимает, что телефона нет.

— Дерьмо, мужик. Я, должно быть, забыл его в комнате. Я всегда беру его с собой. Извини, Боб. Такого больше не произойдет.

Боб делает шаг вперед, пока он и Марко не оказываются практически нос к носу.

— Чертовски правильно, такого больше не произойдет. Ты будешь держаться подальше от Кэт. Ты понял меня, мальчик?

Я наблюдаю, как Марко стиснул челюсти, и его глаза становятся ледяными. Боб тихо говорит:

— Я знаю, что ты делаешь. Прекрати. Тебе не выгодно совать свой нос в дела других людей.

Никогда в жизни я не слышала, чтобы Боб с кем-то так разговаривал. Я в шоке.

Когда Боб возвращается в церковь, я стою там, в нескольких футах от Марко, где наблюдаю, как его челюсть напрягается все сильнее и сильнее. Бездумно, я кладу свою руку на его.

Он резко отстраняется, так агрессивно, что я быстро принимаю защитную позицию.

Макро говорит сквозь стиснутые зубы:

— Он прав. Ты должна держаться подальше от меня.

Молчание, затем:

— Я не хотел бы сделать тебе больно, Кэт.

Я начинаю:

— Марко…

Его глаза серьезные, он перебивает меня:

— Я не шучу, Кэт. Если ты понимаешь, что для тебя лучше, будешь держаться от меня подальше.

Я смотрю, как он садится обратно на байк, заводит его и выезжает на дорогу, ведущую в город. Мой мозг пытается переварить все, что только что произошло. Остается только одна мысль.

Моя когда-то простая жизнь стала любой, только не такой.

Моя когда-то простая жизнь изменилась.

* * *

Сегодня вечером особый праздник.

Я кружусь по кухне вокруг других женщин в танце, который мы поставили и усовершенствовали за все эти годы. Вместе мы работаем хорошо. Сегодня день рождение Кларка, так что мы пируем, как короли.

Френки и я готовим еду на ужин, пока Ари создает для всех нас шоколадное суфле. Суфле — привередливая штука, чтобы запекать его, и это еще сложнее, когда делаешь одно большое суфле для всех, но Ари делает это так изящно и точно; удивительно, что она слышит хоть что-то, происходящее вокруг нее.

Когда Ари печет, остальной мир перестает существовать. Она запирается в безопасном пузыре. Это ее счастливое местечко.

Френки чистит морковь и картофель, чтобы пожарить. Я посыпаю приправой ягненка, чтобы присоединить к морковке и картошке. Потом Френки замешивает тесто для домашней пасты. Я делаю соус «неаполитано». Ари моет латук для салата, пока я нарезаю помидоры.

Подходит Боб.

Три занятые женщины прогоняют Боба.

Работать на кухне весело, когда мы все вместе, в то время как утренние обязанности по кухне скучны с капитаном Б.

— Итак, Кэт, что ты преподнесешь Кларку на день рождение? — спрашивает Френки.

Мое тело замирает в страхе. Медленно поворачиваюсь и с недоверием спрашиваю:

— Мы в этом году дарим подарки? Мы никогда этого не делали!

Ари закатывает глаза:

— Я ничего ему не покупала, дорогая. Не паникуй, — поворачиваясь к Френки, она ругает ее: — Не пугай ее.

Френки все еще чистит овощи и ухмыляется:

— Просто я точно уверена, что знаю, что Кларк хочет получить на день рождения, но это можешь сделать только ты.

Я в замешательстве:

— Почему только я?

Френки наклоняется ближе и озирается по сторонам, прежде чем тихо говорит:

— Потому, что мальчик любит тебя, Кэт. Он не хотел бы получить поцелуй от кого-нибудь другого.

Поцелуй?

Целоваться с Кларком?

Взрыв хохота вырвался из меня, и рука Френки подлетела к ее груди, когда испугавшись, она отпрыгивает от меня.

— Иисус Христос, ты очень сильно напугала меня. Что, черт побери, тут смешного?

Все еще хихикая, я объясняю:

— Кларк и я — друзья! Мы всегда были друзьями. Мы всегда будем друзьями. Ничего больше. Он не думает обо мне в таком плане. Я бы знала, если бы было иначе. Он бы сказал мне.

Она сощурила глаза:

— Он бы сказал тебе, да?

— Да. Конечно.

Она берет кусочек помидора с моей разделочной доски, бросает его в рот и говорит:

— Тогда почему он рассказал мне это на прошлой неделе?

Я прекращаю резать. Поднимаю голову. На моем лице появляется удивление.

Френки саркастически говорит: