Ночная прогулка

Антон шел по кладбищу, прибывая в собственных мыслях, наслаивающихся друг на друга и бурлящих как воды в русле реки. Конечно, всему виной волшебная ночь, проведенная с любимой. Долгие и нежные поцелуи, чувственные ласки, признания во взаимных чувствах, планы на будущее и грядущие перемены, которые, несомненно, изменят их жизни – заставляли биться сердце учащеннее и ворошить раз за разом недавние воспоминания.

Антон пришел к могилке матери.

Сел на скамью.

Улыбнулся.

– Доброе утро, мама. Ты уже проснулась? А я не спал всю ночь. Неделю назад познакомился с девушкой. Катей. Она добрая, веселая, невероятная. И такая же энергичная. Катя понравилась бы тебе. Даже не сомневаюсь. – Молчание. – У нас все серьезно. Не мимолетное влечение, как иногда у меня бывало в студенческую пору. Тут совершенно по-другому. И не объяснить словами. Я люблю её и знаю, что она – единственная. Прозвучало как-то фальшиво. Мам? Помнишь, ты рассказывала, как познакомилась с папой и когда взяла его за руки поняла, что он тот самый? Наверняка, помнишь. Разве такое можно забыть? Я точно не забуду сегодняшнюю ночь. И верю, что со мной случилось тоже, что и с тобой. Я взял её руку – и почувствовал себя живым, другим, окрыленным. Вот такие дела, мам. Жаль, я не вижу твою улыбку. А я знаю – ты улыбаешься и радуешься за непутевого Антошку. – Молчание. – Не хватает тебя, мам. Не хватает. Люблю тебя.

Антон встал со скамьи, и хотел было проститься с матерью, как вспомнил об отце.

– И не обижайся на отца. Он вчера на ужине мило заигрывал с Катиной тетей – с Анастасией Шолоховой. Весь преобразился, помолодел. Давно таким его не видел. Сказать по правде, я первый раз смотрел на отца ни как на отца, а как на мужчину. Поэтому искренне за него радовался. Не знаю, чем все в итоге закончится. О плохом думать не хочу. Я тебе расстроил? Извини. Хотя кого я обманываю? Зная тебя, твои жизненные принципы, я уверен – ты рада за отца. Жизнь для живых? Верно, мам? Ну, мне пора. Приду через неделю. Поговорим. До встречи.

– Пап, что происходит? – спросил Антон, когда пришел домой и заглянул на кухню, где Геннадий Петрович трудился на кухне, перемывая оставленную с вечера посуду и готовя фирменную яичницу с жареными томатами и сыром.

– Тише, тише, сынок. Разбудишь гостя. Привет, кстати!

– Привет. У нас гости?

– Ну да. – Геннадий Петрович решил сменить щекотливую тему. – Как погулял?

– Не описать словами.

– Следующее свидание назначено?

– И не одно.

– Зачетно, сынок. Катя мне понравилась. Чудесная девушка.

– Я заметил, что не только Катя.

– Давай, не умничай, епта, – улыбаясь, балагурил Геннадий Петрович. – Садись уже, сейчас накормлю тебя.

– Только накормишь?

– А что еще хочешь?

– Ну, например, познакомить с гостем. Или гостьей?

– Гость пока спит.

– В твоей кровати?

– Ага, утомился и уснул.

– Папа, ты неподражаем.

– Тише-тише. – Геннадий Петрович разделил на три части яичницу и разложил по тарелкам. Выставил на стол. – Наливай сок и ешь. Голодный, наверное?

– Как волк.

– Кушай, а я пока узнаю, хочет ли кушать наш гость.

– Пап?

– Да.

– Знай… я не против гостя.

– Буду знать.

– Я, пожалуй, пойду к себе в комнату.

– Уверен?

– Не хочу никого смущать.

– Ты…

– Пап, а ты пока отнеси гостю завтрак в постель.

– Думаешь?

– Ага. Гостям такое нравится.

– Ладно, так и сделаю.

– И не суетитесь, Казанова, – пошутил Антон.

– Иди, ешь уже, шутник.

***

Екатерина зашла домой, прокручивая в голову одну и ту же сцены.

Раз за разом.

Чтобы запомнить и не забывать. Чтобы потом вспоминать, когда нагрянет тоска.

Она вспоминала их медленный безмолвный танец в ночной тиши на краю света. Его сильные руки на ее талии, его горячее дыхание на покрытой мурашками коже, запах одеколона проникающий в ее легкие, уверенные движения босых ног, плывущих по невидимому кругу и шепот его губ. Антон пел ей – тихо и чувственно. Пел о любви, а Катя закрыла глаза и слушала, представляя, что поднялась над травой и, кружась, летела к звездам, утопая в бездне космоса, чтобы стать Богиней.

Екатерина была уверена, что ночная прогулка закончится сексом. Она желала заняться любовью, но как обычно в таких ситуациях сомневалась. Антон, тонко чувствующий партнера, заметил Катину скованность и неуверенность, когда они, обнявшись, лежали на траве и целовались, поэтому проявлял должную галантность и терпеливо ждал сигнала, чтобы действовать дальше. Сигнала не последовало. Он не настаивал, хотя все его мужское естество горело и просило смилостивиться, освободиться.

– Если считаешь, что сейчас не время, я пойму, – вдруг сказал Антон, оторвавшийся от ее сладких губ.

– Пока не время. Прости, не могу в полной мере расслабиться, – ответила Катя.

– Не за что извинятся, все и так лучше, чем хорошо.

– Точно?

– Совершенно.

– С каждым днем ты открываешься с лучшей стороны.

Катя поцеловала Антона.

– Жаль… разочаровывать потом.

– Почему?

– Со временем ты узнаешь о моих слабостях, изъянах.

– Они у тебя есть?

– С достатком.

– Не волнуйся, милый, мой багаж – не меньше.

– Ты оказывается плохая девочка?

– Еще какая.

– Это уже интересно.

– Не расскажу ничего о плохой девочке, даже не пытайся.