Ночная смена

Структурно «Репетиции» напоминают «Дон Кихота». Вы же помните, как устроена вторая часть «Хитроумного идальго»? В ней мы узнаем, что книга, которую мы читаем, – это перевод рукописи. В текст романа периодически вторгается сам переводчик и комментирует его. Примерно то же происходит в «Репетициях». В начале главный герой, студент Тюменского университета, рассказывает историю о том, как после смерти его преподавателя ему в руки попал архив рукописей и среди них оказался дневник Жака де Сертана, бретонского театрального постановщика XVII века. Студент не знает бретонского, но находит переводчика и вместе с ним начинает перекладывать тексты Сертана на русский. Таким образом перед нами разворачивается история невероятной театральной постановки длиной в триста лет.

Так вот, суть в чем: в середине XVII века театральный режиссер Сертан однажды оказывается в Москве, где встречает патриарха Никона. Тот уговаривает его сделать театральную постановку на фоне стен строящегося Новоиерусалимского монастыря на берегах Истры. Но прибыв на место, Сертан узнает, что речь идет не о простом спектакле, а о мистерии – самой масштабной мистерии в истории человечества, цель которой – приблизить второе пришествие Христа. Вот как сам Никон озвучивает свои требования:

«Никон… сказал Сертану, что он хочет, чтобы тот повторил здесь, в Новом Иерусалиме, день за днем евангельские события, повторил по возможности все, от рождения Христа до Его распятия и Вознесения, повторил и чудеса, и исцеления, и совместные трапезы, и споры с фарисеями. На это он, Никон, даст Сертану людей – столько, сколько понадобится. Но среди них не должно быть ни одного профессионального актера, в частности – никого из труппы Сертана: он может использовать лишь тех, кто никогда в театре не играл».

И если вам кажется, что это чересчур, то пристегните ремни – это не все требования. Никон хочет перенести на русскую землю не только святыни, но и горы, холмы, реки, источники, рощи.

«Он хочет, чтобы вокруг его монастыря были все те же города и селения, поля и дороги, по которым на пути в Иерусалим шел с учениками Иисус Христос».

То есть понимаете, да? Не только люди должны сыграть апостолов и всех персонажей из Нового Завета, но и ландшафты должны стать идеальной декорацией, повторяющей святые земли.

«Особенно Никона занимала постановка чудес: звезда, ведущая волхвов, пять хлебов, которыми Христос накормил тысячи людей, хождение по морю».

И даже это еще не все. Главная сложность постановки в том, что играть Христа запрещено. Никто не имеет права изображать Сына Божьего, поэтому избранные на свои роли актеры-любители вынуждены репетировать с пустотой. Никон верит, что если сделать все правильно, если удастся идеально воссоздать все библейские притчи на Земле, то сам Христос услышит их, придет и займет свое место в мистерии.

С годами огромный, мегаломанский проект начинает трещать по швам под тяжестью собственного веса. Во время репетиций участники действительно воспроизводят библейские сюжеты, но проблема в том, что воспроизводят они совсем не тот сюжет, которого от них ждет постановщик. Актеры, играющие апостолов, охваченные гордыней, начинают презирать актеров, играющих евреев, и в сердце своем копят к ним ненависть. В романе есть мощнейшая сцена, в которой актеры-апостолы в ночи пробираются в избу к актерам-евреям и устраивают резню. Евреи сбегают и – сами того не осознавая – воссоздают другой сюжет из Библии – Исход. У них появляется свой Моисей – старшина Анна, и он приводит их к болоту и ведет по тонкому, едва схватившемуся льду, и лед выдерживает и не лопается под их ногами, и они уходят в поисках Обетованной земли так же, как их предки ушли по дну Красного моря.

Ближе к концу действие переносится в ХХ век, и тут магический движок романа включается на полную катушку. История вновь и вновь повторяется – мистерия продолжает жить даже после гибели Сертана. Актеры-апостолы истребляют актеров-евреев, только теперь уже в декорациях СССР. Сама деревня Мшанники, в которой живут актеры, превращается в лагерь, чекисты и вертухаи – в апостолов, а заключенные – в евреев. Слои времени начинают наползать друг на друга, рождая вот такие абсурдные предложения: «Римляне говорили Иакову, что в любом случае донос должен быть отправлен в Москву и тайно, они брали это на себя: здесь, в Сибири, и районное, и областное управление НКВД сделает все, чтобы прикрыть [апостола] Петра…»

Шаров накладывает друг на друга и перемешивает две истории – библейскую и русскую – и словно бы показывает их неразрывность и невыносимость. Земля обетованная становится Зоной – совсем как у Стругацких, – местом, которое свято и проклято одновременно. Свято потому, что именно сюда когда-нибудь вернется Христос, и проклято потому, что все попытки приблизить его возвращение заканчиваются колючей проволокой и ГУЛАГом, а населяющие эту землю люди обречены раз за разом воспроизводить одну и ту же притчу: апостолы-садисты и убегающие от них по воде евреи.