Ночная ведьма

У каждой был свой талисман, предмет или ритуал, и все девушки знали, у кого он какой. У Веры был овальный кулон, внутри которого хранились фотографии двух ее братьев, тоже ушедших на фронт. У Оксаны — строки Анны Ахматовой, всегда одни и те же: «Ты все равно придешь…» У Ани — маленькая материнская расческа, которую девушка считала своим оберегом. У Софьи в нагрудном кармане хранилась фотография, которую она никому не показывала. У Галины была брошь: сова с красными янтарными глазами, придававшими птице ­что-то демоническое.

— Ясное дело, твой талисман самый мощный, от такого и саму смерть кондрашка хватит, — усмехнулась Оксана.

Все снова рассмеялись.

Когда подруги угомонились, Оксана заговорила снова.

— Я знаю, что случилось с нашим инструктором, — сказала она с легкой улыбкой, оттягивая разгадку и наслаждаясь всеобщим вниманием.

— Подожди, я понимаю… — перебила Вера, лукаво стрельнув глазами, — он в тебя влюбился, я права?

Компания опять развеселилась, так всех забавляло это состязание двух самых красивых девушек в полку.

— Нет, — возразила Оксана, опровергая жестом замечание своей соперницы. — Если вы помните, четыре дня назад его не было все утро. А вернулся он совсем другим человеком. И с тех пор никаких шпилек насчет того, что наше место на кухне, что наше дело не фигуры высшего пилотажа, а сплетни, что мы слишком слабые и нежные или, как он там еще говорил, что готовит для немцев тефтели в молочном соусе…

Девушки согласно кивнули.

— Но я знаю, где он был.

Галина бросила на Оксану косой взгляд, чтобы та прекратила всех интриговать и открыла тайну, которую всем не терпелось услышать.

— Он ездил на смотр мужского полка… И они оказались не лучше нас. Совсем не лучше!

Глава 14

Ростов-на-­Дону,

сентябрь 2018 года

Рано утром при звуках низкого дядиного голоса Павел вынырнул из ночных кошмаров. Василий безуспешно старался говорить шепотом:

— Я заберу его с собой… Без вариантов.

Павел догадался, что дядя говорит с сестрой и речь идет о его, Павла, судьбе. Ясное дело, мать непременно хочет с ним поговорить, просит его вернуться в Москву. Но у парня включился все тот же жалкий рефлекс: упорно притворяться, что трагедия не так уж велика и, во всяком случае, он не имеет к ней отношения.

— Привет, мама. Как у тебя дела? Это ужасно… Знаешь, я все время говорил ему, что это безумие.

Василий шумно вздохнул, возвел глаза к потолку и выхватил у Павла телефон.

На безудержный плач сестры Василий коротко ответил: «Я этим займусь» — и нахмурился. Это выражение лица теперь сопровождало каждый брошенный на племянника взгляд.

— Засранец!

Два дня Павел не слезал с дивана, он то лежал, уставясь в потолок и разглядывая разводы от протечек, будто загадочные знаки, которые необходимо расшифровать, то чатился в «Тиндере» с девчонками. Он пользовался этим приложением как рабочим инструментом. Соблазнял молодых (и не очень) женщин, завязывал с ними переписку и, наконец, выуживал у них немного денег. Павел всегда отдавал должное сексуальным инстинктам как эффективному рычагу для вымогательства. Еще в школе он успешно срубал деньжат, перепродавая парням ношеные трусики приятельниц и одноклассниц.

— И тебе не стыдно, Лис? — ­как-то спросил его Саша.

— Спустись с крыши, перестань торчать на травке, тогда и поговорим, что такое хорошо и что такое плохо, окей?

Павел сгреб приятеля в охапку и расхохотался.

— И потом, это не преступление, девчонки рады оказать мне маленькую услугу…

После разговора с сестрой Василий сел за компьютер, изредка поглядывая на племянника, на его идиотскую улыбочку в синеватой подсветке айфона. Как он мог позволить себе такую дорогую штуковину? Ведь целыми днями бьет баклуши…

А пальцы Павла резво бегали по экрану. Анастасия, Настя, близкая подруга — как же быстро он стал ее близким другом — кинула ему денег на счет для оплаты нескольких ночей в отеле и билета на самолет. Его вранье до сих пор срабатывало безотказно, Настя всегда ловилась и раскошеливалась.

Но сегодня он был не так горд собой, как обычно. Он боялся читать эсэмэски. У него не было ни малейшего желания следить за своим и Сашиным рейтингом популярности на ютьюб-­канале или в «Твиттере».

Со вчерашнего дня он так и сяк крутил в голове сообщение, которое хотел послать Ирине.

Простое «Как дела?» — слишком нейтрально. Он еще не завоевал ее, до этого далеко, к тому же в его интересах казаться чувствительным. «Я в отчаянии / в ужасе / подавлен…» — не годится. Наверное, лучшим выходом будет промолчать еще несколько дней. Исчезнуть. Вернуться, когда возмущение сменится тревогой, и пустить в ход историю, которую он за это время успеет состряпать.

Павел решил так и поступить, отложил телефон и встал размять ноги.

Василий вел себя так, будто никакого Павла в доме не было. Он просто предупредил племянника, что занят организацией экспедиции по лесам и болотам в окрестностях Волгодонска. Больше они ни о чем не говорили.