Ночная ведьма

Павел всегда считал свою мать слишком слабой, неспособной помешать ему делать все, что ему заблагорассудится. Так часто случалось в неполных семьях, да еще в бедном спальном районе вроде Чертанова. У него развился верный инстинкт выживания и ощущение границ дозволенного. Сам он соблюдал их нечасто, но в точности знал, где они находятся для его матери, и старался, чтобы та не догадывалась о нарушении сыном этих границ. Таким образом, его домашняя жизнь и жизнь с друзьями были срежиссированы так искусно, что никогда не пересекались. Каждый вечер Павел возвращался ночевать домой, где не было места его бурной жизни, так его затеи выглядели не слишком опасными и не вполне реальными.

— Ты нашел работу, Павел?

— Конечно, мама, не беспокойся. С глупостями покончено. Я отхватил место в рекламной компании. Они сразу почуяли мой ресурс.

— Ты похож на отца… — вздохнула она и погладила ему волосы. — Думаешь, я не вижу, что ты приносишь очень большие деньги.

Мать родила его очень молоденькой, она работала кассиршей и едва сводила концы с концами. После смерти мужа перед ней не открылась ни одна дверь, проблеск надежды на лучшие дни не вспыхнул ни разу. Она погружалась в реалити-шоу, воображая себя на месте участников: вот она вырвала у судьбы подарок и навсегда рассталась с унылой окраиной столицы.

Спустя несколько минут, показавшихся Павлу вечностью, Василий молча встал. Он был не из тех, кто много болтает. Но Павел знает, что рано или поздно ему придется выслушать дядино мнение. Он уже не мальчишка, и его поступок непростителен.

На телефоне видео крутилось по кругу, кончалось ужасным криком, и тотчас возникало сосредоточенное Сашино лицо, еще внизу башни. Звуковым фоном шли комментарии Павла, его шуточки… Собственный голос казался ему непристойным.

Василий потушил свет в комнате, оставив племянника в полной темноте.

Дядя почти не изменился. Он, казалось, не удивился вторжению родственника. Павел знал, что дядя с матерью регулярно перезваниваются. Когда он был подростком, мать иногда уезжала повидаться с братом, а Павел отказывался ехать с ней. Московская жизнь была куда притягательнее. Он уже начал работать с Сашей, популярность их видеороликов набирала обороты.

Во время одной из таких отлучек матери в Ростов и случилось то железнодорожное происшествие в Санкт-­Петербурге, подсказавшее им с Сашей, чем они могут заняться. До сегодняшнего дня мать Павла не подозревала о проделках сына. Но когда Павел теперь прокручивал в голове всю цепочку событий, они казались ему чередой прыжков в пустоту.

Глава 13

Авиабаза в Энгельсе,

февраль 1942 года

В первый день испытаний летчиц и штурманов события приняли непредвиденный оборот.

Галина встала в очередь первой, затмив остальных своим атлетическим телосложением; она так и дрожала от нетерпения. Инструктор Петров взмахом руки велел ей успокоиться. Этот брюнет с бледным лицом и миндалевидными глазами был сама непреклонность. Первой Галина не будет.

— Сукин сын! — не сдержалась она.

Такое сквернословие из уст девушек бойцы слышали нечасто.

Раздался тонкий голос:

— Можно мне начать первой?

Петров медленно приблизился к девушкам, стал их разглядывать и остановился перед Аней, подавшей голос. Фронтовые потери первых часов вой­ны были столь велики, что летчиков-­истребителей категорически не хватало. Петрову было приказано набрать их из числа женщин. У инструктора была на этот счет своя теория. Он считал, что темперамент влияет на стиль пилотирования. Сухощавая и нервная Анина конституция подсказала ему дать этой девушке шанс. Без долгих церемоний он указал ей на Як-1, стоявший в начале взлетной полосы и готовый к взлету.

— Хорошо. Покажи нам, на что ты способна.

Оксана и Софья побледнели. Их подруга никогда не летала одна. Но, даже не задумываясь, справится ли она, полная решимости девушка устремилась к самолету на глазах всей 122-й части.

— Слушаюсь! — отчеканила Аня.

Тебе страшно, Аннушка?

Она стиснула кулаки, и ее пронзила острая боль. Пальцы, обожженные, изрезанные, раздувшиеся от обморожений, были истерзаны интенсивными ночными тренировками. Скоро ее руки привыкнут и станут не так чувствительны, надеялась Аня.

В ее груди паника и восторг соперничали друг с другом. Я на борту одна. Если все пройдет хорошо, я стану настоящим пилотом. И никто не заподозрит, что раньше я никогда не летала.

Закрыв фонарь кабины, Аня глубоко вдохнула и сосредоточилась. Ей в этой машине было непривычно после более медленного и не столь внушительного «Поликарпова», на котором она в основном тренировалась. К тому же из-за остекления кабины она не могла ловить лицом ветер, а ведь она привыкла оценивать скорость, полагаясь на ощущения.