Ночная ведьма

— Я должна быть готова к экзамену во что бы то ни стало. Все должно быть безупречно, а у меня полно промашек, — строго ответила она.

Софья сдержала улыбку. Видя непримиримость подруги к своим ошибкам, она еще раз убедилась, что ее подопечная — крепкий орешек.

— Для экзамена твоих навыков достаточно. Ты уже можешь стать штурманом, инструктор будет за штурвалом, а тебе нужно прокладывать путь, определять траекторию, а в нужный момент сбросить бомбу.

— Я знаю, Софья… но мне хочется не этого! Я хочу стать пилотом! И никак иначе.

— Мы продолжим тренировки, — успокоила ее Софья и обняла за плечи.

Девушки оставили сапоги и куртки при входе в казарму и пошли на цыпочках. Им нужно было поспать хоть пару часов, оставшихся до нового насыщенного учебного дня. Вдруг их остановил резкий окрик:

— Что вы тут вытворяете ночью?

Девушки аж подскочили и невольно прижались к дверям. Сиплый голос Голюка так их напугал, что они онемели. Софью политрук словно не заметил, зато так и впился глазами в Аню. Ч­то-то в ней потрясло Голюка еще в первый день, хотя он не мог определить, что именно. Необычные черты? Юный возраст? Политруку страшно хотелось выяснить, что из себя представляет эта девушка, в чем ее загадка. И вот он потирал руки, поймав ее с поличным: ­теперь-то он ­что-нибудь да выведает.

— Отвечайте, товарищи, что вы тут ночью вытворяете?

Деревянным движением куклы-­марионетки Голюк поднес руку к лицу и взглянул на часы.

— Сейчас четыре часа утра. Я хочу знать, что вы затеяли?

Он уже терял терпение.

Аня не знала, что соврать, и в эту секунду откуда ни возьмись подскочила Оксана, в наскоро надетом комбинезоне и гимнастерке, и сказала самым будничным голосом:

— Ой, подождите меня! Я тоже хочу немного размяться!

Голюк выпучил глаза.

— Товарищ политрук, нам же не запрещено ночью немного размяться, верно? — спросила Оксана.

У нее был особый статус, ее считали протеже местного начальства, и Голюку, еле скрывая разочарование, пришлось ограничиться выговором.

— Ночью полагается спать, а разминаться будете днем, — буркнул он.

— Но нам так не терпится в бой, товарищ Голюк, что мы теряем сон. А для поддержания формы лучше пробежаться, чем ворочаться с боку на бок, — парировала Оксана.

Все это она проговорила выпятив грудь, торжественно и серьезно, копируя слова и выправку собеседника, когда тот адресовал новобранцам речи, посвященные любимой Родине. Как Голюк ни силился, он не мог взять в толк, движет ли молодой женщиной трогательная искренность или неслыханная дерзость. Но на всякий случай решил, что не стоит наказывать Оксану Константинову, невесту одного из фаворитов Сталина и Жукова.

Политрук взял под козырек и капитулировал.

Аню снова поразила Оксанина самоуверенность. Даже если она из кожи будет лезть, чтобы наловчиться так врать, ясно как день, что она и в подметки Оксане не сгодится.

На самом деле самоуверенность Оксаны коренилась в ее упрямом желании стать летчицей вопреки воле близких, которые препятствовали сначала ее тренировкам в авиашколе, затем — добровольному уходу на фронт.

За три года до вой­ны, в 1938-м, отец Оксаны воспротивился ее желанию учиться в авиашколе. Его прогрессивные идеи по поводу эмансипации женщин натолкнулись на неодолимое препятствие: он не мог вообразить свою любимую дочку на борту бомбардировщика вроде тех, что летали в годы Первой мировой.

Отец Оксаны был железнодорожником, представителем рабочего класса, одним из тех, кому советская власть пошла на пользу. Он поднялся по социальной лестнице и укрепил свое благосостояние, обеспечив семью достатком, до той поры для рода Константиновых немыслимым. Достаток породил ­кое-какие убеждения, и среди них такое: его дочь может не хуже мужчины освоить любую профессию, но к военному самолету даже близко подходить ей негоже.

В детстве Оксана была не только обласкана вниманием отца — тот ее просто обожал. Строгая мать смотрела косо на то, как ее муж потакает любым дочкиным капризам. Совсем малышкой дочка получила очаровательную драгоценную вещицу — музыкальную шкатулку, без устали игравшую танец Мари и Щелкунчика. Этим подарком девочка дорожила больше всего, навсегда запомнив слова, которые отец со слезами на глазах ей сказал:

— Посмотри на хорошенькую маленькую принцессу, а ведь ты куда милее и красивее нее…

Будто помогая дочке приблизиться к совершенству… И обернулся к жене в надежде на одобрение.

Отец Оксаны радовался, что германо-­советский пакт о ненападении, подписанный 23 августа 1939 года Риббентропом и Молотовым в присутствии Сталина, обеспечивает России — а значит, и его любимому чаду — защиту в неминуемой вой­не. Но он не предусмотрел того, что его жена Ольга уступит дочери. И правда, она помогла Оксане пройти отличную школу пилотирования, рассудив, что на сей раз дочкин каприз заслуживает внимания.