Ночная ведьма

Ребенок от неожиданности икнул, схватился за щеку и выпучил глаза, из которых не выкатилось ни одной слезинки. Пощечина его ошеломила и погасила приступ ярости, овладевший им в праздничном зале.

— Мы с тобой теперь остались вдвоем, ты и я! — добавила Аня, стараясь смягчить голос, настолько она была испугана нанесенным мальчику оскорблением.

Аня впервые поняла, что отныне она раз и навсегда связана с этим ребенком. Ее связывала клятва, которая была крепче воинской присяги, крепче готовности отдать Родине свою жизнь. Она не могла расстаться с Костей, она была обязана выжить, чтобы заботиться о нем. Обещания, данные мертвым, неотменимы, потому что бессрочны.

Стоя рядом с ней, Костя наконец понял, какая Аня высокая. Он касался лбом ее живота. Он был слишком мал для этого мира, ему нужно было подрасти.

Аня погладила ребенка по щеке, стараясь придать жесту материнской ласки. И тут же отдернула руку. Костя ее укусил.

Глава 49

Цимлянский заказник,

сентябрь 2018 года

— Но как тебе удалось получить доступ к секретным архивам НКВД? Это невозможно!

— С компьютером возможно все, — ответил Павел. — В те годы, к счастью для нас, по всякому допросу составлялся протокол, все сомнительное анализировалось, препарировалось и архивировалось.

Павел развернул планшет к Диме и Василию. Промотал нумерованные пожелтевшие от времени листы дела семидесятипятилетней давности. Машинописный текст был вполне читаемым.

— Смотри, тут листов тридцать. Расследование тянулось до конца 1943 года. Аня Любимова оказалась в центре следствия. Год с лишним, во время разгрома немецкой армии в нескольких крупнейших сражениях, группа советских офицеров сосредоточилась на судьбе летчицы — или, лучше сказать, они ожесточенно копались в деталях ее жизни.

— Вы заметили? — спросил Дима; он провел целый час бок о бок с Павлом, вчитываясь в материалы дела Ани Любимовой. — Все допросы вел один и тот же человек, некто Иван Голюк. — К этому делу приложен протокол другого допроса. Довольно странный, не находите?

— Ну да, он помечен 1944 годом. На этот раз роли, кажется, поменялись. Человеку, который открыл дело и провел все предыдущие допросы, теперь приходится отвечать.

Дима прочел вслух фрагменты, которые привлекли всеобщее внимание:

Алексей Гулин. Хороших пленных не бывает. Только трусы. Если ты еще жив, то потому, что тебе не хватило мужества покончить с жизнью.

Иван Голюк. Я вернулся лишь потому, что располагаю сведениями, которые чрезвычайно важно передать и которые важнее моей собственной судьбы.

Алексей Гулин. Где ты попал в плен?

Иван Голюк. В Донбассе. Я случайно попал в расположение противника. Некоторые обстоятельства не оставили мне выбора. Сколько тебе лет?

Алексей Гулин. Здесь я задаю вопросы!

Иван Голюк. Года двадцать два, не больше. Я заметил, что чем моложе ведущий допрос сотрудник НКВД, тем он более жесток. Это потому, что вы взрослели в эпоху больших чисток и всеобщего страха. И теперь не боитесь ничего.

Алексей Гулин. Великую страну строят не те, кто боится, а те, кто внушает страх.

Дима присвистнул.

— Похоже, для Ивана Голюка запахло жареным, — хмыкнул Павел.

— На многих десятках страниц разговор идет о летчицах 586-го и 588-го полков, — подытожил Дима. — С чего бы вдруг Голюку пришлось отчитываться по делу, которое он сам завел?

Павел продолжил читать:

Иван Голюк. Ты уже был влюблен? Только женщины и могут немного скрасить нашу жизнь. Однако мы были не в восторге оттого, что они прибыли в часть.

Алексей Гулин. Почему?

Иван Голюк. Потому что мы боялись, что не покажем себя настоящими мужчинами рядом с ними. Мы боялись, что будем не такими смелыми, как они. Желание отступило на второй план. А фрицы ­прямо-таки бесились оттого, что женщины им нос утерли. Три женских полка им чертовски кровь попортили.

Алексей Гулин. А те, что исчезли одновременно с тобой, в марте 1943 года, какие они были?

Иван Голюк. Ты хочешь знать, были ли они красивыми, сильными и эффективными? Сказать так — значит не сказать ничего, они были хуже… Звездами. Но я не знаю, что с ними стало. Никто не знает. А я пытался найти их. Я подозреваю их в…

Алексей Гулин. В предательстве, в дезертирстве, знаю. Хочешь знать мое мнение? Я думаю, ты просто ревновал. Оксана Константинова попала на первую полосу газет. Вот ты и взъелся на нее и ее подругу. Ты решил учинить над ними расправу. Если до сих пор летчиц не нашли, то потому, что ты сам заставил их исчезнуть. Но Константинова была невестой офицера, близкого к Жукову…

Допрос обрывался на полуслове.

— А Жуков, это кто? — спросил Павел у товарищей.

— Маршал, заместитель главнокомандующего вооруженными силами во время вой­ны. Очень влиятельный человек. Этот Голюк был из тех политруков, кто злоупотреблял властью и делал жизнь солдат невыносимой. И, надо думать, он был очень зол на Аню и Оксану, раз всадил им пулю в лоб, — закончил Дима.

Глава 50