Ночная война

– … К рассвету полк должен уйти, – развивал тему Бубенцов. – Пойдём двумя полевыми дорогами в направлении на Отрадное. Главное: вывезти раненых, сберечь основной состав и всю оставшуюся технику. В бой вступать бессмысленно: боеприпасов нет. Горючка же есть – мне доложили, что в баках бензина километров на шестьдесят, это лучше чем ничего. Бензин распределили равномерно между транспортными средствами. Полк нельзя подставлять под удар, он должен уйти как можно дальше. Выступаем в пять утра, перед рассветом. Твоя задача, лейтенант… – Бубенцов немного помялся. – Впрочем, ты уже догадался: обеспечить со своими людьми беспрепятственный отход полка. Только не думай, что мы решили пожертвовать твоим взводом – это не так! Выполнишь задачу и догонишь!..

– Я об этом даже не думал, товарищ полковой комиссар, – оборвалось что-то в груди.

– Вот и отлично!.. Мы уйдём, за нами с рассветом потянутся немцы и пустятся в погоню, а это, сам понимаешь, чревато полным разгромом. Ты должен их остановить, сбить с толку, отвлечь внимание, короче: задержать так, чтобы они быстро не опомнились. Дорог здесь мало, немцы будут использовать те же грунтовки, что и мы. Сколько людей у тебя во взводе?

– С утра было двадцать пять… Я ещё не в курсе, мы только вернулись.

– Думаю количество не изменилось, – крякнул Бубенцов. – Майор Лисовский ещё при жизни отдал приказ: держать твой взвод в резерве. С сержантом Уфимцевым ходили трое, они же и вернулись. Подготовь людей, получите полный боекомплект и даже больше – всё что сможем наскрести. Не мрачней, лейтенант, с этой задачей справитесь только вы, разведчики – простая пехота нам не поможет. Прояви фантазию, воображение, военную хитрость в конце концов. Для этого встаньте на пару часов раньше, обследуйте деревню, подступы к ней, моменте места, где можно занять выгодные позиции, получите два ручных пулемёта с запасными дисками.

– Вы сказали, что сапёры минируют мост?

– Да, это так…

– Пока не надо взрывать.

– Хорошо, я понял тебя, – Бубенцов озадаченно почесал загривок. – Если нужна взрывчатка со всеми проводами и взрывателями – поговори с сапёрами, они не будут жадничать. Нужны противотанковые или противопехотные мины – не стесняйся, спрашивай. Обрати внимание, что колхозные постройки, всякие овины, амбары, тому подобное, расположены между деревней и мостом, возможно их используешь. Рацию не бери – лишняя тяжесть, вы должны быть быстрыми и юркими. Сечёшь? В общем, не хочу вмешиваться в твою кухню, ты человек опытный, сам реши как задержать немцев на часок-другой. Подрыв моста это неплохо, но явление временное, учитывая глубину этой речки – танки и пехота перейдут её вброд, потеряв на этом четверть часа. Так что давай, распоряжайся отпущенным временем! – Бубенцов вскинул руку с часами. – Обратитесь к поварам, вас покормят кашей. Три-четыре часа на сон, надеюсь хватит?

– Хватит, товарищ полковой комиссар, – вымученно улыбнулся Глеб. – Не до сна нам теперь. После войны как говорят, отоспимся.

– Да уж… – крякнул Бубенцов. – После войны будем спать так, что ни одна сволочь не разбудит. Действуй, лейтенант! Удачи тебе и твоим воинам! А если что случится, уж не поминай лихом, добро?

Оба держались неплохо: Шубин не подавал вида, как ему тяжело на душе; а Бубенцов, что говорит с уже практически мёртвым человеком.

К восьми утра, едва рассвело, новый день начинался неохотно, кое-как. Там, где предположительно вставало солнце, скопились чёрные тучи, дружными колоннами двигаясь на запад, видимость была отвратительной – неудивительно, что противник в таких условиях не спешил начинать войну. Немцев можно понять, они все равно выиграли: почему бы не выспаться?

Полк ушёл из района, бросив всё ненужное, включая повреждённую полуторку, пробитую осколками полевую кухню и орудие 45-го калибра с неисправным замком. Пехотинцы уходили пешком, уцелевшие грузовики увезли раненых. Тех, кому не досталось место в автотранспорте – разместили в повозках, запряженных колхозными лошадьми. Вместе с военными ушло человек пятьдесят гражданских: жители деревни не успевшие эвакуироваться раньше. Отказаться от этого балласта Бубенцов не мог, хотя можно представить, как матерно выражался в душе.

Красноармеец Лимясов – молодой, молчаливый паренёк, работавший до войны водителем на элеваторе, вертел баранку затрапезного ГАЗика и зевал, выворачивая из суставов челюсть – тоже хотелось спать. Четыре часа на сон после вчерашнего – форменное надувательство. Порой Глеб забывал, что за рулём не Шлыков, а Лимясов – дважды назвал его Петром Анисимовичем, потом смущенно отворачивался, гнал метлой воспоминания. Лимясов не поправлял, только вздыхал.