Ночная война

Он мог нести любую чушь, лишь бы на немецком: этим умственно недоразвитым, свято верящим в собственное превосходство, и в голову не придёт, что русские тоже учат языки. Часовой подошёл без задней мысли, вытянул шею – незнакомец ворочался в кустах, кряхтел как старый дед, вдруг резко повернулся: от удара в живот острой гранью у часового перехватило дыхание, искры брызнули из глаз – лопата не могла пропороть живот, но боль была адская. Второй удар последовал в висок, плоской гранью – не пропадать же инструменту. Часовой повалился как подкошенный. Третьим ударом Шубин перерубил шейный позвонок, брезгливо сморщился – какая гадость. Лопата полетела в лопухи, он схватил мертвеца за шиворот, отволок вглубь переулка, стащил каску, плащ-палатку, стал лихорадочно облачатся, автомат с двумя запасными магазинами он тоже прихватил – лишняя верёвочка в хозяйстве.

Человек, отдалённо похожий на часового, выбрался из переулка, с невозмутимым видом встал на обочине – хоть смейся, такие сложности, чтобы просто перейти дорогу! С запада приближалась грузовая машина, светили фары, колёса месили грязь, прокручивались вхолостую, но машина шла. Шубин отошёл, чтобы не окатило – проехал двухтонный Опель Блиц с солдатами в кузове: люди держали над головами развёрнутый брезент, на часового даже не смотрели. Растаяли габаритные огни, Глеб спокойно перешёл дорогу, отправился прогулочным шагом в западном направлении. Прозвучал резкий окрик – в груди похолодело. Нет, не ему – у застрявшего грузовика всё ещё возились люди. Переулок возник очень кстати: Глеб свернул в него, прижался к забору, затаив дыхание. Странные манёвры часового остались без внимания, он облегчённо выдохнул, припустил по переулку, присел в бурьяне, стал разоблачатся – жалко, конечно, но в этом одеянии он мог попасть под братскую пулю. Часть забора была повалена – Глеб перелез в огород, пристроился под веткой калины, стал восстанавливать в памяти план деревни: предстояло пройти около десятка дворов, а лучше даже проползти.

Дождь продолжал упорствовать, даже странно – все же не тропики с их сезонами дождей, за спиной остались сотни метров – одежда обросла защитным слоем грязи. Над сгоревшим клубом зависло убойное зловоние – добротное здание выгорело почти полностью. Сельсовет частично сохранился: он состоял из сомкнувшихся двухэтажных построек и до войны в нем размещалась не только законодательная деревенская власть, но также партийная, исполнительная и даже отделение милиции; частично уцелели стены, они обуглились, накренились. Всё здание просматривалась насквозь, валялась обожжённая мебель, рассыпался навес – немцы отвели душу. Советский флаг над крыльцом был как красная тряпка для быка, огнемёта оказалось мало – в здание подбросили пару оборонительных гранат.

Пелена дождя спадала и в сером небе наметились просветы в этом ненастье был бесспорный положительный момент: грядущая распутица, сдерживающий фактор для наступающей на Москву армады. В грязи уже тонули лёгкие бронеавтомобили – солдаты подкладывали доски под колёса. Шубин подобрался к крыльцу, отправился вправо, где за водосточной трубой был вход в подвал. Затея, похоже не имела шансов – в том месте, где находилась дверь – стала гора обломков. Это было единственное здание в деревне частично сложенное из кирпича.

– Стой! – прозвучал сдавленный шепот. Екнуло сердце, Шубин скорчился за обугленным канцелярским столом.

– Стою! Стрелять не будешь?

– Не буду. Это вы, товарищ лейтенант? – высунулось чумазая физиономия Лехи Кошкина в обрамлении мокрого капюшона. Он так улыбался, словно солнышко разогнало тучи.

Шубин облегчённо выпустил воздух – хоть кто-то есть!

– Подползайте, товарищ лейтенант. Только не вставайте – немцы на дороге. Сюда они тоже приходили, пошатались вокруг, но в подвал не полезли. Тут всё завалено…

– Сам-то как нашёл проход?

– Не сам, а сами, товарищ лейтенант. Со мной Олег Курганов, Серёга Герасимов, ну в смысле красноармейцы Курганов и Герасимов. Мы сразу сюда побежали, когда поняли, что из деревни не выйти – сами же сказали, что встречаемся у сельсовета…

– Все правильно, Кошкин. Вы молодцы! – Шубин подполз, привстал на корточки: раньше здесь была железная дверь, но подломились косяки, дверь сорвало с петель, просела кирпичная стена и теперь, чтобы попасть внутрь требовались навыки ужа.

– Я останусь здесь, товарищ лейтенант. Не возражаете? – шептал Кошкин. – Может ещё кто-то подойдёт…

– Оставайся, Лёха. Нести службу…