Ночница. Коллекция ужасов

На все предполетные процедуры ушло не больше получаса. В зале ожидания Гоша сел на железную скамью и осмотрелся – десятки обмякших тел, уложенных как попало. Одни умудрялись занять сразу несколько мест и просочиться сквозь неподвижные металлические подлокотники, вытянувшись во весь рост, другие сидели у стены с розетками, утыкаясь лбами в колени, а третьи без зазрения совести лежали на полу, постелив под спины верхнюю одежду, а под головы уложив рюкзаки. Можно было представить, что все эти люди еще час назад зажигательно танцевали под ритмы дешевой попсы и громко хохотали, чокаясь рюмками. Теперь же их резко сморило и каждый упал там, где был. Гоша видел подобное не раз в отчем доме: в ночь на первое сентября, во время осенних каникул, все новогодние праздники и, конечно же, перед очередным последним звонком.

Чужаки не покидали дом Сибирских добровольно, да и по запросу уходить отказывались. Быть может, кого-то из них могли пронять мольбы школьника, но распитый алкоголь мешал нерадивым взрослым принимать верные решения. В конечном итоге все сводилось к бессонным ночам и заваленным контрольным, за которые Гоше нехило прилетало… в те моменты, когда папа частично трезвел и решал заняться воспитанием сына.

Тогда казалось, будь у Сибирского мать, все сложилось бы иначе. Да, женщины в глубинках тоже не чураются закладывать за воротник (наглядные примеры тому регулярно звонили и стучали в дверь), но даже в них порой просыпается благоразумие. А еще они более чуткие и добрые, по крайней мере в сравнении с Гошиным отцом.

Свою мать будущий сочинитель почти не знал. Помнил лишь отдельные эпизоды, но и те не грели ему душу – слишком много криков и рукоприкладства он застал в раннем детстве. Наверное, поэтому мама Таня и сбежала в один из дней, прихватив с собой малолетнюю дочь. В тот же вечер отец впервые ударил Гошу взаправду. Просто так. На ровном месте. Без предупреждения. Тогда Сибирский искал ему оправдания: мол, сам лез под горячую руку, и больше такого не повторится… Но повторилось на следующий же день, и вновь без повода.

От нахлынувших воспоминаний Гошу затрясло. А может, сказалось злоупотребление красным Lucky Strike, ведь он совсем не курил. Вернее, не делал этого на постоянной основе. Скорее баловался в компаниях, дабы не разлучаться надолго с теми, кто зависел от никотина всерьез. Как бы там ни было, тошнотворный тремор разошелся по телу и конечной его точкой стала нижняя челюсть. Она постукивала, как у бутафорского скелета из лабиринта ужасов. Что это? Страх вернуться в родные пенаты? Но ведь это просто смешно! Гоша давно не мальчик, а сильный рослый мужчина, и вмиг раскидал бы с десяток кривых забулдыг. Только сейчас и выгонять некого… Все последние годы, если верить докладам тети Рины, отец пил в позорном одиночестве, а теперь его и вовсе нет. В нехорошей квартире на пятом этаже наконец воцарился покой. «Или затишье перед бурей?!» – вероломно шепнул внутренний голос, отчего Сибирский вскочил, закашлявшись.

Писателя одолевал сон – та самая усталость, что обычно не навещала до самого утра. Но прямо сейчас каждая кость в его теле трещала от напряжения, а мышцы ныли в ожидании отдыха.

«Не спать! – Сибирский отдал суровый приказ. – Во-первых, рейс всего через час. Во-вторых, после всех переживаний и стрессов ничего хорошего не приснится. Зачем портить себе настроение перед дорогой?»

Степенно разгуливая по молчаливым просторам зоны вылета, Георгий думал о том, что День защиты детей – праздник, казавшийся ему странным на слух и по своей сути, – крайне важная дата. Помимо бесплатного мороженого, что раздают малышам на центральных площадях по такому поводу, неплохо бы открывать лектории для взрослых. Ведь собираясь продолжить род, редкая пара осознает, какая ответственность ложится на ее плечи.

А ребенок тем временем все равно, что благодатная почва, в которой прорастает любое, даже случайно оброненное зернышко – каждое слово и каждый поступок родителя. Хорошие примеры взращивают ароматные цветы. Дурные – лишь сорняки. И если второго оказывается больше, все светлые начала будущей личности задыхаются в чужих пороках. «В пору писать книгу о воспитании!» – в мыслях пошутил Сибирский, растирая лицо ладонями.

Вдоль и поперек исходив холодные залы, Георгий решил наведаться в сувенирную лавку, захватить приятную мелочь в подарок Арине Викторовне. Сонная продавщица кивком приветствовала гостя и вновь уткнулась в экран мобильного. Осматривая полки и стеллажи, Сибирский разочарованно качал головой. Сплошной алкоголь – водка в самых причудливых и безвкусных сосудах, что только можно представить. Тут вам бутылка в форме матрешки, здесь – в виде покорно сидящего волка с идиотской надписью «Тамбовский». Ну и венец креатива – сложносочиненная композиция под названием «Калашников», представляющая собой стеклянную копию известного автомата.

– И что, пользуется нынче спросом? – через губу заговорил Сибирский.

– Всегда пользуется, иначе не продавали бы! – поспешила оправдаться женщина за кассой. – А вы что-то определенное ищете?