Ночница. Коллекция ужасов

– Жир! – воскликнула Сергеевна. – Даже у бодибилдеров в период сушки есть определенный процент жировой ткани, а тут ничего! По крайней мере визуально.

– Выходит, террагом – одна сплошная мышца? – задумчиво нахмурился инженер.

– Именно. Очевидно, с точки зрения физической силы мы им не ровня. Жизнь под землей и эволюция сделали их фактически непобедимыми! Да и кожа – только взгляни, я с трудом провожу скальпелем, будто китовую акулу вскрываю. А еще заметь, какие плотные и толстые у них кости. Внутренности под надежной защитой.

– Эдакий естественный бронежилет?

– Угу. Теперь понятно, почему их пули через раз берут.

– А уши-то где? – по-детски наивно вопросил коллега.

– Подозреваю, что их либо нет, либо находятся в рудиментарном состоянии.

– Но ведь они точно не глухие. Это мы знаем наверняка.

– Я и не утверждала подобного, – дернула бровью женщина. – У них могут быть альтернативные каналы восприятия звуков.

– Как такое могло жить незамеченным прямо у нас под ногами? – с досадой выдохнул Гурьев.

– Теперь ты меня понимаешь? – улыбнулась Ника. – Сама задаюсь этим вопросом. Очевидно, мы были слишком заняты собой. Сейчас же вынужденно наверстываем упущенное.

– Покурим? – внезапно предложил Веник.

– Я думала, твои запасы иссякли!

– Вроде того. Но на особый случай я берегу начатую пачку.

– Ну ты и жук! – прошептала Васютина, убирая инструмент в ванночку.

Крыша научного центра пустовала редко. Лишенные свободы передвижения сотрудники приходили сюда за глотком свежего воздуха и за мимолетным ощущением того, что жизнь осталась прежней. Еще пару месяцев назад тут денно и нощно толпились курильщики, численность которых неуклонно росла. Так сотрудники «Авалона» переживали стресс. Как следствие, табака становилось все меньше. На какое-то время он даже стал своеобразной внутренней валютой, как в любом сообществе закрытого типа, будь то тюрьма или армия.

Вскоре папиросы исчезли вовсе. Несколько месяцев никто не дымил, глядя на звезды или невозмутимое солнце, что по-прежнему поднималось на востоке и садилось на западе, будто не замечая катастрофы, постигшей Землю. Возможно, поэтому, чувствуя уникальность момента, Васютина, не выносившая сигаретный дух, согласилась перекурить. Оказавшись на холодной и сырой площадке, двое подошли к самому краю, и, боязливо осмотревшись, Гурьев достал помятую упаковку Chapman.

– Правда будешь? – вопросил он, губами ухватившись за одну из папирос.

– А давай! Когда начинать, если не на пятом десятке?! – рассмеялась Ника Сергеевна.

– Тише ты! Сейчас придет кто-нибудь и бессовестно меня раскулачит! А это – все, что у меня есть! Последнее воспоминание о лучшей жизни, что может никогда не вернуться.

– Да брось, Веня, здоровее будешь! – делая первую в жизни затяжку, произнесла Васютина и тут же закашлялась.

– И все же я надеюсь еще разок попробовать шоколадные, – глядя в ночную бездну, произнес мужчина. – Вишня тоже ничего, но…

– Не мучай себя, – предельно серьезно начала коллега. – Прошлое было прекрасно, и, бог свидетель, я до жути скучаю по Невскому, пышкам с Большой Конюшенной и прогулкам по Эрмитажу! Что уж там, я бы и в тот дурацкий музей восковых фигур с удовольствием пошла, и станцевала бы на улице под очередную бездарную перепевку «Орбит без сахара»… Но нет, – вновь затянувшись, выдала женщина. – Больше этого нет. И вряд ли когда-то будет.

– К чему же тогда все? – грустно ухмыльнулся Гурьев, затушив окурок. – За что мы боремся?

– Уж точно не за прошлое. Лично я сражаюсь за возможность начать все заново, дать шанс будущим поколениям полюбить что-то так же горячо, как ты свои сигареты. У них ведь еще все впереди.

– А как же мы?

– Так далеко я не заглядывала. Для начала придется возвести новую крепость на месте рухнувшей, а уж потом узнать, есть ли нам в ней место. – Обхватив себя руками, Васютина демонстративно застучала зубами. – Пойдем обратно, не хватало еще простудиться.

– Ник! – бросил мужчина вслед удаляющейся коллеге. – Как думаешь, если бы не это все, я бы мог стать хорошим мужем?

– Чтобы узнать, придется хорошенько потрудиться. Не думай об этом. Сейчас для тебя есть куча других, не менее достойных ролей.

Спускаясь по лестнице, Васютина вспоминала вечер накануне вторжения. Именно тогда скромный, на редкость деликатный Веня набрался смелости и пригласил ее на свидание. Да не куда-нибудь, а в Михайловский театр на свежую постановку «Лебединого озера». Ника по достоинству оценила жертву, поскольку знала, с каким трудом коллега воспринимает классическое искусство. А дальше были ресторан, прогулка по ночному Петербургу и уютное молчание в такси.

Стоя у подъезда, будто подростки, Ника и Вениамин долго не могли отпустить друг друга. Итогом стал поцелуй. Невинное, короткое соприкосновение губ, от которого обоим стало неловко, но очень тепло на душе. В коротких сообщениях, которыми двое обменялись позже, они решили повторить встречу. Ника даже согласилась отправиться в музей-макет Петербурга и пригородов, которым уже давно грезил Веня.