Ночной дозор

* * *

На тридцать третьем сойдя километре,
он чует: налиты ноги свинцом.
Двое подходят, в дожде и ветре:
один — с бородкой, со впалым лицом.

— Я с вами не должен! Ибо измену

совершил добровольно… — Кончай игру.
Я, заплативший высшую цену,
ныне отсюда тебя беру.

Дабор, веселый и круглорожий,

шприц достает и вгоняет иглу.
Йорик металл ощущает под кожей,
все кружится… Все отлетает во мглу…

В небытие отлетают сырое

город и мир и весь окоем.
В единую цепь скрепленные, трое,
качаясь, так и уходят втроем.

Сирена смолкает. Голос набата

еще остается, но без следа
над морем и он отлетает… Куда-то…
Потом — лишь туман и вода… Вода…

КЛАРА МАЙОЛА

Клара Майола ушла по тропке,
хотела отца домой привести:
слепой, он сушняк собирал для растопки,
но Клара Майола сбилась с пути.

Клара Майола, малышка нескладная,

в хрупкий снежок легла, в забытье:
скорчены, словно лоза виноградная,
кофейные руки и ноги ее.

Клара Майола, от участи горшей

навсегда защитили тебя холода;
так же тепло, как тебе, замерзшей,
мне не будет в родном краю никогда.

ПИСЬМО С КАНИКУЛ

Три вороны кричат из кроны кизила
надо мной; перепелами в траву
множество дней уже проскользило.
Утром копал я у озерка
для рыбалки червей — а нашел трилобита,
будто лист из забытого дневника.

Няньке старой не встать, похоже, с постели

никогда: похудела, слезятся глаза,
губы движутся, как жернова, еле-еле.
Игуана, тропа, где прошел козерог,
или скалы, раскрывшие чресла ущелий,
все дает подсознанью неясный намек.

Цесарка в гнезде сидит тяжело,

а в душе у меня неизменно гнездятся
лики города: жесть, и бетон, и стекло.

ДОЖДЬ НАД ВЕЛЬДОМ

Радуга — месяц, который по счету,
над термитником старым стоит
оком птицы, готовой к полету.
В час ночной, под совиный крик,
из тумана, из камышей
дует на реку белый бык.
Но однажды он в полдень озлится,
вознесет рога выше гор
и тогда возлетит из термитника птица.

НОЧНОЙ ШТОРМ НАД МОРЕМ

Ждет ли море, что, затмив горизонт до края,
с гор ночных прилетит гигантская птица,
птица седая?
Слышен распластанных крыл серебряный трепет,
и с грозным клекотом мандариново-красный клюв
волны треплет.
И, взмахнув тяжелыми от воды крылами,
назад, к горам устремится, песню огня
вознося над нами.

СЦЕНАРИЙ