Ночной фотограф

Ключ нахожу легко, но вот открыть промёрзший замок проблематично. Руки мёрзнут, ключ всё не поворачивается. Пытаюсь поджечь тряпку, под которой лежал ключ, но она даже не тлеет. Матерюсь, слёзы отчаяния холодными дорожками бегут по щекам. Как меня это всё… утомило. Даже в таких мелочах меня преследуют неудачи. Наконец, разогрев зажигалкой замок, получается повернуть ключ.

Коморка довольно уютна – в углу буржуйка, рядом – куча угля, сбитая из досок лежанка, столик. Развожу огонь, но дым почему-то идёт внутрь и мне приходится выскочить на улицу, чтоб не задохнуться. Подобный обогревательный прибор я видел только в фильме «Ленин в Октябре», а как им пользоваться, даже не представляю. Когда дым немного вышел, разбираюсь с тягой, и у меня всё получается: огонь весело заплясал в железном пузе печки. Через несколько минут помещение нагревается и я даже снимаю куртку. Куртка выглядит ужасно – капюшон оторвался вместе с куском ткани на спине, рукава подмышками пошли по шву.

Ложусь на нары, накрытые старым матрасом. Ещё никогда не было так удобно и уютно. Эта вонючая бетонная коробка стала пределом мечтаний. Куда я опущусь ещё? До труб теплосетей в подвалах домов или до канализационных коллекторов? И, в принципе, всё можно поправить и жить так же как и до этого, а то и лучше, но уже не хочется. Хочется просто отогреться и выспаться. Хочется курить, но сигареты, скорее всего, тоже выпали во время моего полёта. Или я их не взял в спешке. От мысли, что сигарет нет, желание закурить вырастает до космических масштабов и занимает всё моё сознание. Нахожу на полу окурок. Хороший, жирный окурок «Примы», брошенный после двух – трёх затяжек. Сигареты без фильтра я не курил уже лет десять, а чужой окурок, подобранный на полу не курил никогда.

Покурив, сразу засыпаю, без снов и поллюций. Проваливаюсь в пустоту без дна, как Алиса в кроличью нору.

И снова меня будит Звягинцев. Он уже стал моим будильником.

– Вставай, хватит спать.

Открываю глаза – на столике бутылка коньяка, палка колбасы, банка шпрот, шоколадка и лимон.

– Да, гламурная закусочка. Слушай, Звягинцев, ну что тебе нужно? Скажи мне, почему ты со мной носишься? – Сон у меня как рукой сняло. Буржуйка погасла и в будке снова похолодало, хотя стены ещё пытались удержать тепло.

– Я твою шкуру спасаю. – Майор открывает коньяк, отпивает из горлышка и протягивает бутылку мне. – Жизнь твоя ломаного гроша не стоит. Если бы не я, тебя бы уже в живых не было… – Он запнулся, фраза повисла в воздухе.

– Давай, договаривай. В чём прикол?

Майор присаживается на край нар, достаёт сигарету, долго мнёт её в руках.

– Моя семья сейчас летит во Францию, – сообщает он, прикуривая.

– Дай сигарету.

– Держи. Вся моя карьера лопнула, как мыльный пузырь. Я уезжаю послезавтра. Прощай, немытая. Ты же не знаешь? У меня гостиница в Леоне.

– Да уж, недвижимостью ты обжился, – усмехаюсь я, намекая на эту будку посреди пустыря. Звягинцев криво улыбается моей шутке.

– Поехали со мной. У меня там всё схвачено, с твоей профессией ты везде проживёшь. По началу помогу, конечно.

– Иди в жопу. Никуда я не пойду. Я пошёл бы ещё утром сегодня, когда по крышам метался. А сейчас – всё. Сломался я. Подаришь мне этот сарайчик? Я теперь даже домой попасть не могу. На улицу выйти не могу, чтоб не попасть в переделку.

– Хочешь, я заеду к тебе за документами? За фотоаппаратом твоим. Где твой загранпаспорт? Визу я тебе сделаю без проблем.

– Я же в розыске.

– В неофициальном. Твою голову продать хотят. Правда, Борману сейчас не до тебя. Его прокуратура с ОБОПом прессуют. Сколь верёвочке не виться… Всё равно откупится. Они его и давят, чтоб бабки из него высосать. Ну, что? Если честно, мне до вчерашнего вечера было наплевать на тебя, но после визита твоей подруги всё изменилось.

– Который час?

– Четыре.

– Скоро стемнеет.

– И что?

– Опять гости будут.

– Ты уверен?

– Она меня не отпустит. Ты нашёл нож?

– Замучился искать. Он в сугроб свалился. Кстати, – майор восстает из сумки свёрток, передаёт мне. Я разворачиваю, достаю нож и режу им колбасу.

– Никуда я не поеду. У меня рак.

Майор застывает в изумлении.

– У меня уже метастазы. – Продолжаю я. – Я понял, всё что со мной происходит – это рак. Началось всё с одного неправильного звонка. Одна раковая клетка попала в мою жизнь. И пошло – поехало. Как болезнь захватывает всё новые клетки, так мой рак захватывает каждую минуту моей жизни. Посмотри на меня – из ночных клубов, дорогих шмоток и безбедной жизни я скатился до этого сарая, одежды из секонд-хэнда, разорванной в клочья куртки. Я сегодня курил бычок, подобранный на полу и спал на бомжацком ложе. И я радовался, что у меня есть хотя бы это. Это рак, и дальше будет хуже. И никакой Париж и Марсель, или где там у тебя отели, мне не помогут. Это карма. Заражённая раком карма. Понимаешь, единственно-правильный выбор для меня – это умереть. Самому, не дожидаясь, когда меня совсем расплющит, и об меня вытрут ноги и скормят собакам. Так что, оставь меня в покое. Я заразный, и, наверное, ты тоже уже заразился. Или я от тебя подхватил заразу?