Ночной карнавал

Как во сне, Мадлен поднялась, задрала длинную юбку. Подошла к краю сцены. Глядите, девочки, у меня тоже отметина. Я зверь с отметиной. Меня теперь найдут в любом лесу. Если хозяин захочет — найдет. Третий Глаз! Он — мой. Я им вижу все. И вашу судьбу тоже вижу. Ты, черная, погибнешь, когда поплывешь через океан на большом непотопляемом корабле на родину предков. Ты захочешь вернуться к предкам, а попадешь к медузам. Ты будешь тонуть в ледяном океане, бить ладонями по холодной черной воде, кричать, звать на помощь, захлебываться. И живот твой, под водой, закутанный в холщовые простецкие юбки, будет танцевать другой танец — танец последнего страха. А ты, белая, высоко взлетишь по лестнице. Ты понатореешь в искусстве любви. Так, что другие будут учиться у тебя Ars Amores. Ты будешь греметь и блистать. Пока в один прекрасный день тебя не отравит твоя соперница, сидя с тобой на солнечной террасе, в уличном блаженно-болтливом кафе, подсыпав тебе в клубничное мороженое совсем, совсем немного цианистого калия.

Танцовщицы, увидев татуированный живот Мадлен, и глазом не моргнули. Черная помахала ей рукой. Белокожая эропка приветственно изогнулась в немыслимом па и вывернула ногой пируэт. Заметили. Ну и что? Здесь тебя не признают за свою. Здесь все куплено. Здесь каждый сам по себе. Одинок. Деньги льются одинокой рекой. На их танцующие, соленые, зрячие, струящие сок и слезы животы.

О ревуар, девки! А я пошла отдохнуть. За столик. Сегодня ночью мне еще много работать. Глядеть в оба. Пойду выпью немного ронского сладкого муската.

Мадлен едва успела усесться за столиком в дальнем углу и отхлебнуть глоток светло-желтого муската из вместительного фужера, как под ноги ей бросился мальчик. Глаза распахнуты настежь. Стриженый ершик волос перепачкан в пепле и смоле. Грязь на лице. Или краска? Дышит прерывисто, хрипло. Прижался к ее коленям.

— Девушка, девушка… спасите!.. Он сейчас меня опять будет мучить…

Мадлен не переносила мучительства в любых проявлениях. Слишком много она видела его в детстве. Этот ребенок… он бросился к ней, как к матери. Ища защиты. Утешения. Ласки. Она подхватила его на руки.

— Кто тебя?!

Барон и Пьер как провалились. Музыка гремела оглушительно. Девицы, протанцевавшие танец живота, убежали со сцены под топанье и свистки опьяневшей публики. Пары в клубе, старые и вновь родившиеся, жили своей жизнью: беседовали за столами, расхаживали по залам, уединялись на кушетках в темных закутах. Под потолком медленно гасли лампы и софиты. Загорелась старая, похожая на осыпанный каплями дождя стог, люстра из поддельного хрусталя; внутри люстры торчала тусклая красная, как апельсин, лампа, и в красном свете все стали красными. Красный фонарь. Ночной клуб воспевает красных?! Намек неправильно поймут, Мадлен.

Она затрясла мальчонку, крикнув еще раз: кто тебя, кто это?!.. — но не успела выпытать, что к чему.

Из темного табачного пространства, колеблющегося, как дымная муаровая штора, выскочил жирный, поперек себя толще, тупорылый черный человекозверь. Из его пасти торчали клыки. Отличный у тебя, кафр, гример. Или ты белый вампир, намазанный морилкой?! В ночных клубах кого только не увидишь. В ночные заведения Пари съезжается праздный люд со всего света — и марокканцы, и алжирцы, и ливийцы, и тунисцы, и туареги, и абиссинцы, и… Страшный, толстый негр с широким, будто подушка, лоснящимся лицом, с накладными, для смеху, клыками стремглав подбежал к Мадлен и выхватил мальчишку у нее из рук.

— Отдай! Это мой щенок!

Мальчонка заверещал. Негр зажал ему рот рукой. Кивнул на сцену, где сменившая взрослых танцовщиц маленькая раскосая девочка голяком танцевала странный, медленный, почти неподвижный танец, вставая на цыпочки, раскачиваясь, как стебель хризантемы, поводя над затылком сложенными лодочкой руками, закрыв глаза. Ее черные волосы были забраны в прическу, длиннющие шпильки опасно торчали из пучка. Соски-чечевицы неразвившихся отроческих грудей окружала такая же татуировка, как у белой недавней плясуньи.

— Она тоже моя! И здесь все мое!

Мадлен поглядела пронзительно.

— Так вы хозяин клуба?

Негр, держа вырывающегося мальчонку поперек живота, как кота, горделиво выпятился.

— А ты как думала! Все удивляются! А я давно уже откупил «Сен-Лоран» у этого доходяги Лорана! Я имею дело с Востоком и Югом. Из тех земель можно взять прекрасный, дешевый товар. Сам в руки идет.

Мадлен смотрела на негра во все глаза. Живой товар. И сама она такой же товар, хоть и белокожая, хоть и затянутая в длинную, бьющую по ногам модную голубую парчу.

— А я искусник! Гляди, что я выделываю с кожей! Люди — прекрасные холсты, не правда ли?!

Негр зверски хохотнул и разорвал у мальчика рубаху на груди.