Ночной нарушитель (сборник)

– Впрочем, инженер Ганьян вообще не думал заниматься аквалангом, он был человеком из другой отрасли – разрабатывал аппарат для замены в автомобилях бензина на сжиженный газ. Через некоторое время оказалось, что аппарат, созданный им, можно было запросто приспособить к аквалангу. Нужно было только изменить редуктор. Вот и все, товарищ капитан третьего ранга.

Старпом поднял вверх руки:

– Сдаюсь! О Кусто вы знаете больше меня. Признаю.

Это был, пожалуй, первый случай на «Трое», когда старпом выбросил белый флаг. Люди, сидевшие в кают-компании, переглянулись.

– Но зато я знаю многие другие вещи, Ирина Александровна, – сказал старпом.

Тут на пороге появилась Муся – сероглазая кошка, которая жила на корабле уже семь лет. Муське тоже захотелось посмотреть на Ксан-Ваныча, потерпевшего поражение. Масть у Муськи была боевая – тигровая. Команда Мусю любила, хотя подчинялась кошка только одному человеку на корабле – командиру.

Неважно, какой это был командир, постоянный или временный, сменный – приказания принимала только его.

Внимательно оглядев покрасневшего Ксан-Ваныча, Муська, похоже, сделала свои суровые кошачьи выводы и перевела взгляд на гостью. Хоть и не видела она раньше женщин на корабле, ничему не удивилась и капитан-лейтенанта Самойлову приняла за свою.

– Про это я слышала, товарищ капитан третьего ранга, – заметила Ирина Александровна. Перед тем как отправиться на север, на этот корабль, она поинтересовалась членами экипажа, кто из них чем дышит, чем увлекается, что делает в свободное время, удачлив или неудачлив в жизни. Вот только Корнешова в списке «Трои» не встретила – он, как и Михальчук временно, на одно только плавание, пришел с другого корабля. Потому-то эта внезапная встреча и ошеломила ее. – Вы действительно знаете, как поймать на крючок северное сияние? – спросила она. – Это правда?

– Правда, – ответил Ксан-Ваныч довольным тоном.

– Говорят, что вы умеете морского ежа скрещивать с сухопутным, камень превращать в пробку, кукурузу в рыбьи глаза, умеете вязать узел буди-хити, которого в Мурманске никто не знает…

– Не знают, Ирина Александровна, только потому, что знают двойные морские узлы. А они будут покрепче узла буди-хити, – прервал старпом гостью и вновь покорно поднял вверх руки – извините, мол.

Ирина Александровна неожиданно широко улыбнулась, словно бы в темном, забрызганном морской водой иллюминаторе внезапно увидела кусочек солнца – она поняла, что встреча эта на корабле с Левой была предусмотрена свыше, каким-то небесными силами, сочувствующими ей, потребовалось, чтобы все произошло именно так, как произошло… Поняв это, она сбавила тон – расхотелось нападать на старпома.

В конце концов тот был неплохим человеком. У него, естественно, имелись свои недостатки, он был закован в броню собственной значимости, внутри у него имелся некий стержень, который не позволял ему делать задний ход даже в самых пиковых положениях, но он считался хорошим специалистом не только на словах, но и на деле, и об этом Ирине сказали еще в Москве. Если «Троя» могла существовать, допустим, без командира, то без старпома она существовать не могла.

– Не будем спорить, – произнесла гостья миролюбивым тоном и, сделав рукой красноречивый жест, умолкла.

– Не согласен, – произнес Ксан-Ваныч упрямо. – Спор – это школа познания, в споре человек возвышается над самим собой. Так считали древние греки.

– Древние греки – народ просвещенный, только в их пору, извините, не было аквалангов.

Ну вот, разговор зашел в никуда, в пространство, которое даже тупиком назвать нельзя, да и Самойлова, увидев, что Корнешов потерял интерес разговору, невольно угасла сама.

А Лева за этот год с лишним ничуть не изменился – то же удлиненное задумчивое лицо, тот же неяркий блеск в глазах, будто где-то далеко в зрачках мерцает неяркий маячок, горький свет его зовет к себе, привлекает своей таинственностью, печалью, еще чем-то, что и невозможно сразу распознать… Для этого нужно время.

У Ирины время на это было, но все равно она не сумела распознать мужа – видимо, слишком крутой был замес материала, из которого его слепила природа. А с другой стороны, жизнь – штука такая, что любит отклоняться от правил. Но и по понятиям, как считают некоторые «ловцы удачи», она тоже не живет. Надо быть тонким знатоком, чтобы разобраться в ней, понять, что к чему, да и то, двинувшись по какой-нибудь приметной, хорошо известной тропке, можно оказаться в тупике или вообще нырнуть в болотное окно.

И хорошо, если будет возможность вернуться назад. Иногда оказывается, что такая возможность отсутствует вовсе. Финита, конец.

Точно также она в своей жизни ступила на ложную тропку и попыталась увлечь за собою мужа, но он по этой тропке не пошел, в результате она мужа потеряла.

Ах, Левка, Левка… Какие же глупые мы были оба!