Ночной поезд

— А ну замолчи! — прикрикнул стрелочник и повернулся к реке. Прислушался. Вроде что-то слышно. Торопливо вошел в сторожку и посмотрел на часы: три часа четыре минуты. Вот оно что, сообразил он. Взял фонарь, поднял стекло и с трудом зажег фитиль. Руки дрожали. Он спустился с крыльца на гравий перед сторожкой и, пока поправлял фуражку, услышал вдали, сквозь вой собаки, шум.

— Пшел! Пшел отсюда! — прикрикнул он на собаку и наклонился, чтобы взять камень. Мишка не убежал, только отполз подальше. Распрямившись, стрелочник увидел силуэт господина Фотиаде на середине перрона и поднял фонарь — пускай знает, что стрелочник на посту; кинул камень туда, где была собака, Мишка залаял хрипло, как волк. Промахнулся. Хотел взять еще камень, но шум поезда приблизился, стал явственным. Он повернул голову на шум и засек взглядом ветви плакучей ивы на краю бочажка — их всегда задевала труба паровоза, если проходил пассажирский. И когда локомотив состава вошел в слабо освещенную зону вокруг сторожки, убедился, что действительно этот паровоз выше, потому что на сей раз задела ветви не труба, а часть гигантского горизонтального цилиндра, и еще успел заметить темные окна, и большие колеса, и темно-синий цвет двух первых вагонов, а потом поднятая составом пыль ударила в лицо, и он невольно зажмурился. И тогда в мозгу пронеслось, что запаха не чувствуется. Он быстро отер лицо левой рукой, открыл глаза и успел увидеть последний вагон, проносившийся перед ним, а потом задние буфера, между которыми не было ни огонька; тень вагонов становилась все короче и исчезла вовсе, когда поезд проходил перед станцией. Он опустил фонарь и принюхался. Пахло обычным поездом, только, пожалуй, запах был сильнее обычного. Шум постепенно стихал, и только Мишка из кювета как скаженный заливался лаем.

— Черт бы тебя подрал, — пробурчал стрелочник. — Будешь теперь надрываться.

Он погасил фонарь и вошел в сторожку. Потом снова вышел, перевел светофор на красный свет и двинулся по тропинке к станции. Господин Фотиаде по-прежнему стоял на середине перрона с фонарем в руке. Ждал его. Стрелочник стал перед ним и сказал:

— Да, господин начальник, он и вправду существует.

— Ты видел? — прошептал господин Фотиаде, и по его лицу можно было прочесть, как он счастлив. — Теперь ты видишь, что он существует? Скажи, разве я тебя обманывал?

— Нет, господин начальник, не обманывали, — ответил стрелочник. — Что говорить, он существует, я сам его видел.

— Видел ли ты когда-нибудь поезд прекраснее?

— И то сказать, не видел. Только знаете, он не пахнет.

— Как не пахнет? — удивился господин Фотиаде. — Ты не чувствуешь запаха?

Стрелочник глубоко вдохнул воздух.

— Запаха роз?

— Конечно, роз.

— Нет, господин начальник, не чувствую.

— Ты простужен, — убежденно сказал господин Фотиаде. — Пойдем, я дам тебе пирамидон.

— Ну его к черту, этот пирамидон, господин начальник. Я никогда не принимал лекарств.

— Послушай, — с подозрением заметил господин Фотиаде, — ты просто не хочешь резать курицу.

— Зарежу, господин начальник, но коли не чувствую — значит не чувствую.

— Ладно, — сказал господин Фотиаде, — но знай: я тебе не верю.

— Воля ваша.

Господин Фотиаде взглянул на часы:

— Двенадцать минут четвертого. Что собираешься делать, может, сыграем в карты?

— Нет, господин начальник. Теперь я спать пойду.

— Тогда спокойной ночи. Будь добр, разбуди меня к товарному, в девять.

— Хорошо, господин начальник. Спокойной ночи.

Весь день шел дождь, и только к вечеру расчистилась узкая полоска неба над рекою, и на ней проступили звезды. На сей раз ели в комнате господина Фотиаде, печка еще топилась, и господин Фотиаде вспотел. Он отер лоб, расположился поудобнее и взял половник.

— Суп у тебя тоже неплохой, — заметил он и налил себе добавку, — хотя в этот час у супа будто другой вкус, чем в обед.

— Что поделаешь, господин начальник, — сказал стрелочник. — Пока-то я ее изловил, пока зарезал, пока изжарил...

— Изловить было трудно, это я видел, — сказал господин Фотиаде.

— Будто она знала, что я собираюсь ее зарезать, — сказал стрелочник.

— Если бы этот поезд проходил всю неделю подряд, ты остался бы без кур, — сказал господин Фотиаде.

— Есть еще утки, господин начальник, — сказал стрелочник. 

— Для уток нужен международный, — заметил господин Фотиаде.

— Нет, господин начальник, — ответил стрелочник. — Так будем  здоровы? 

— Ты прав, — сказал господин Фотиаде. — Ну, будь счастлив! 

— Ваше здоровье, господин начальник. 

Они выпили, потом стрелочник встал и принес с печки кастрюлю. Снял крышку, и господин Фотиаде наклонился, чтобы понюхать:

— Ты и чеснок положил? 

— Два зубчика, господин начальник. 

— Ты, Симион, настоящий повар, — сказал господин Фотиаде.

— Так ведь я все время один... Нужда научит. 

— И я был один, — сказал господин Фотиаде, — но с готовкой у меня не получается. Вот, пожалуйста, крылышки.

— Спасибо, господин начальник. 

— Завтра — все, больше не будем резать курицу, — сказал господин Фотиаде. — Из-за этого поезда черт знает как растолстеем. Завтра посидим на картофельном супе.