Ночной поезд на Марракеш

Клеманс поспешила в свою нарядную ванную комнату, где при виде прекрасной плитки зеллидж ей почему-то захотелось плакать. Какая все-таки хрупкая вещь наша жизнь! И какая драгоценная! Как бы тяжела она ни была. И даже после смерти Мадлен ее дочери наверняка еще долго будет казаться, что мать по-прежнему с ней. По-прежнему идет где-то рядом по саду. По-прежнему ест торт. И Клеманс поняла, что ошибалась. Любовь осталась. Отец тогда не убил их. Они пока живы. Быть может, униженные, но уцелевшие. Не умершие. Никогда. И эта мысль вселила в Клеманс уверенность, что она так или иначе всегда будет любить Тео.

Чуть позже Мадлен слегка оживилась, хотя и осталась в постели, и Тео с согласия Клеманс попросил Надию пару часов посидеть со старушкой.

Взяв Клеманс за руку, он провел ее в тишину и прохладу внутреннего дворика и там, глядя ей в глаза, тихо произнес:

– Когда ты рассказала мне, что сделал с тобой твой отец, это потрясло меня до глубины души.

– Да.

– Вероятно, это было по-настоящему… – Тео замолчал и покачал головой. – У меня просто нет слов.

Клеманс опустила голову и затаила дыхание. Очень трудно заниматься раскопками прошлого и объяснять себе, зачем подвергать себя такой адской, разрушительной боли. Она подняла глаза. Тео смотрел на нее с таким состраданием, что она едва не расплакалась.

– Ты готова рассказать мне, что было дальше?

Глава 49

Укрывшись от палящих лучей солнца возле стены, увитой растрепанными плетистыми розами, Клеманс начала говорить, осторожно подбирая слова:

– За несколько дней до моих родов мать узнала о планах моего отца забрать младенца. – Клеманс остановилась, чтобы собраться с духом, и продолжила: – Отнять у меня ребенка. И убить его.

– Неужели он собирался убить собственное дитя? – ахнул Тео.

– Чтобы скрыть совершенное им преступление. Инцест.

Когда мать сообщила Клеманс о планах отца, та как раз читала о молодой римской аристократке Беатриче Ченчи, которая в 1599 году убила своего отца, графа Франческо Ченчи, неоднократно насиловавшего ее. После этого в Риме состоялся громкий судебный процесс. Беатриче была приговорена к смертной казни и обезглавлена. Когда Клеманс читала об этом, ее буквально трясло от подобной несправедливости. Отсечение головы казалось ей жутким варварством. И хотя в некоторых культурах отцеубийство считалось самым страшным грехом, Клеманс испытывала лишь безумную жалость к несчастной Беатриче Ченчи. И тем не менее идея запала в душу.

– Клем?.. – осторожно спросил Тео.

– Да?

– Итак, что произошло?

Клеманс сделала глубокий вдох и быстро выдохнула:

– Моя мать предложила мне выход из положения, чтобы спасти Виктора. И я заключила с ней ужасное соглашение.

– Какое именно?

– Она была готова помочь Жаку вместе с моим младенцем покинуть Марокко и обосноваться во Франции. Обещала дать ему денег, чтобы он мог навсегда там остаться и начать новую жизнь. Обещала выправить нужные документы. При условии, что я соглашусь убить своего отца.

– Боже правый! – воскликнул Тео и после секундной паузы спросил: – А почему ты просто не убежала из дому?

– О, я думала об этом. Но боялась оставить мать в лапах отца, который, узнав о моем побеге, наверняка пришел бы в бешенство. Было страшно представить, что он мог с ней сделать.

– Но тогда почему вы с Мадлен не сделали это еще до родов? Тогда ты могла бы оставить ребенка у себя.

– Мы точно не знали, когда родится ребенок, и надеялись найти выход. Поначалу нам даже в голову не могло прийти, что отец… способен убить невинное дитя. Я надеялась, что смогу оставить ребенка дома. Но к тому времени, как мы узнали о планах этого негодяя, я уже была на большом сроке. И сомневалась, что смогу застрелить его с таким огромным животом.

Тео кивнул и снова поднял глаза на Клеманс:

– Значит, Жак согласился покинуть Марокко, отвезти ребенка во Францию и самостоятельно воспитать его там?

– Да. Как я уже говорила, он очень хороший человек. Мы были лучшими друзьями. Он знал… – Она проглотила ком в горле. – Он хорошо знал, на что был способен мой отец, а также то, что я не смогу пережить смерть ребенка. В результате Жак уехал, а я сделала то, что обещала. Застрелила отца.

– С благословения Мадлен.

– Абсолютно точно. Как я сказала, это была ее идея.

– А почему ей было не сделать это самой?

– Моя мать так и не научилась обращаться с огнестрельным оружием. Она боялась промахнуться. Но при всем при том тщательно распланировала все остальное. Уже через несколько часов после рождения моего сына она перепеленала его и снабдила Жака всем необходимым для путешествия. Более того, она нашла кормилицу, которая должна была сопровождать его и младенца до Танжера. Нам нужно было обеспечить безопасность ребенка, прежде чем я покончу с отцом. Если бы наш план сорвался, если бы я промахнулась и отец нашел бы их… В общем, ты представляешь. Дело в том, что отец не подозревал, что я уже родила. Мать крепко зажимала мне рот, чтобы я не кричала от боли.

– Боли от родовых схваток?