Ночной сторож

– С этим местом что-нибудь не так? – спросила она.

– Насколько мне известно, нет, – ответил водитель.

– Вы уверены? Кое-кто сказал, будто там опасно.

– У меня там никогда не было проблем.

– Спасибо.

Возможно, Джек просто пытался увезти ее поскорей в бар. Она подошла к парадной двери дома на Блумингтон-авеню. Те же забитые картоном окна. Всепоглощающее чувство нищеты. Обойдя дом сзади, она обратила внимание, что собака больше не лает. Она достала вилку из сумочки и поднялась по разбитым ступенькам черного хода. Воткнула вилку в гнилое дерево рядом с замком и выдернула его. Затем вошла. В доме было неестественно тихо. Казалось, в доме поселилась смерть. Она направилась вперед, сжимая вилку. Сумочка свисала с левого плеча.

Кухня была пуста, только на подоконнике стояло несколько отвратительного вида чашек с окурками. Повсюду пятна и подтеки, следы старого жира, покрытые пылью. Листья, занесенные ветром в столовую и гостиную, устилали пол мягким ковром. Патрис осторожно поднялась по центральной лестнице. Многих балясин не хватало, отчего та напоминала щербатый рот. Потом она увидела слегка треснувшее окно, величественное, с витражом из цветного стекла. Красный тюльпан и зеленые стрелы листьев в золотистой оправе с фальшивыми бриллиантами оттенка морской волны. Поднявшись по лестнице, она попала в коридор со стенами, покрытыми белой краской, грязной и местами облупившейся. Патрис оказалась перед пятью закрытыми дверями. Придется открывать их одну за другой. Затаив дыхание, она вошла в первую комнату и увидела собаку. Та сидела на цепи, конец которой был намертво прикреплен к стене.

Исхудавшая, одни кости, она попыталась подняться на лапы, но упала и осталась лежать на полу, слишком измученная, чтобы глубоко вздохнуть. Неподалеку лежала перевернутая миска, а в углу стоял стеклянный кувшин, наполовину наполненный водой. Здесь и там виднелись засохшие фекалии. Окно было открыто. Она принесла кувшин и присела на корточки рядом с собакой, поливая водой ее распухшую морду. Через некоторое время собака сделала судорожный вдох. Патрис встала и быстро открыла двери в соседние комнаты. В каждой лежал грязный коврик, а к стене была привинчена цепь с пустым ошейником на конце. Плюс скомканные одеяла, иногда собачье дерьмо, запах мочи. Она осмотрела цепи, ошейники. В одной комнате на подоконнике выстроилась шеренга пивных бутылок. За последней дверью оказалась вонючая ванная без воды. Полоски старой простыни. Засохшая кровь. Две скомканные пеленки. Она вернулась к собаке и на этот раз присела возле нее. Влила в пасть еще воды, положила руку на ребра.

– Ты знаешь, где она, – произнесла Патрис. – Не сомневаюсь, что это так. Пожалуйста. Мне очень нужно, чтобы ты помогла ее найти.

– Она умерла на цепи, как и я, – сказала собака.

Рука Патрис ощутила еще четыре вдоха, а затем собака издала громкий хриплый звук и затихла. Патрис сидела, положив пальцы на собачьи ребра, пока тело не остыло и блоха не запрыгала по костяшкам пальцев. Затем Патрис встала, спустилась по лестнице и вышла из дома.

К входу подъехал Джек:

– Я подумал, что ты, наверное, доберешься сюда сама.

Патрис открыла дверцу и забралась в машину. Мыслями она была не здесь.

– Давайте вернемся на Стивенс-авеню, – попросила она.

– О нет. Нет, нет и нет. Мы туда не пойдем.

– Это не то, о чем мы договаривались, – напомнила Патрис.

Джек настоял на том, чтобы следовать за Патрис по пятам, когда та стучала в каждую дверь. За одной из них появилась блондинка со спутанными волосами и помятым лицом. Она не знала ни супругов Вивье, ни Веры Вивье, ни Веры Паранто, ни просто Веры. Никогда ее не встречала. И не знает никакого другого адреса, по которому ей можно пересылать письма. Дверь закрылась. Патрис направилась к следующей двери. Джек закатил глаза. Везде она получала один и тот же ответ. Никакой Веры. Патрис медленно прошла по коридору, затем метнулась обратно к одной из дверей. Джек уже спускался по лестнице. В первый раз дверь никто не открыл. Она постучала снова, на этот раз тихо.

– Давай, пошли, – позвал Джек с лестницы.

– Кто там? – раздался очень тихий голос по другую сторону двери.

– Водяной бык, – ляпнула Патрис первое, что пришло в голову.

Дверь распахнулась. Стоявшая за ней женщина была худой и лысой. Джек уже бежал по коридору. Но прежде чем дверь захлопнулась, голос из соседней комнаты крикнул:

– Кто там пришел, Хильда?

– Я сказал, поехали!

Джек схватил Патрис за руку и ущипнул. Она оттолкнула его так сильно, что он пошатнулся.

– Это та самая Хильда? Что происходит?

– Она зла на меня, – пояснил Джек.

– Почему?

– Профессиональные стандарты[59].

Патрис оттолкнула его и забарабанила в дверь.

– Сейчас она не откроет, – произнес Джек. – Мы не ладим.

– Тогда отвезите меня к Бернадетт.

– Что за жизнь, – сокрушенно вздохнул Джек.

Скрытое пламя, вырез, обнажающий шею, белозубая улыбка, острый, как нож, взгляд, брошенный в сторону Джека. А затем, когда Бернадетт узнала Патрис, яростная буря скорби. Этот взрыв заставил девушку похолодеть.

– О, милая! Ох, ох, ох!